— Тёмные. — Юра фырчит себе под нос. — Хотели взять энергию силой.

— Ага. — Катя активно кивает. — А Юра молодец. Отбивался от них, даже несмотря на то, что их было в два раза больше! Вот поймают этих… нелюдей, пусть сразу к Судьям отправляют, отвечать по всем законам. А то ишь! Распоясались! Средь бела дня на улице нападают! Будто им своих несчастных мало. Кстати, надо бы Судьям ещё рассказать о том, что тёмные с фамильярами плохо обращаются…

Арсений со вздохом берёт стул и садится, переглядываясь с Юрой. Тот явно тоже не фанатеет от бесконечной женской болтовни обо всём и ни о чём одновременно, но на лице у него полная готовность слушать её столько, сколько потребуется. И не с безысходностью, с какой слушает Арсений, а будто с каким-то умилённым снисхождением, смешанным с восторгом. Тернитасов с таким видом слушал свою бывшую девушку, будучи ещё не идентифицированным магом. Болтает уже полчаса о чём-то, что можно было уместить в пару предложений, а в ушах словно музыка из её голоса. И она это с таким воодушевлением болтает, что и Арсению хорошо, хотя не особо-то и нужно. Да и не сильно интересно, если уж совсем честно, но прерывать не хочется совсем.

— Ты же согласен со мной, Арсений? — Катя поворачивается к нему, всем своим видом изображая вопрос вселенской важности.

— Ну… — Тернитасов глупо моргает, ибо вообще потерял нить повествования, но на всякий случай кивает. — Да.

Катю, судя по тому, что она продолжает болтать, повернувшись к Юре, такой ответ более чем устроил, и Арсений с облегчением выдыхает. Угадал. Хоть в чём-то удача повернулась к нему лицом. Юра с Катей так смотрят друг на друга, что дыхание перехватывает от невозможности происходящего. Они ведь всего лишь поехали за фамильяром, а вышло так, что буквально столкнулись в нужном месте, в нужное время. Арсений честно, искренне и совершенно по-доброму завидовал этим двоим. Фамильяры — существа весьма универсальные, как и маги, впрочем. Но иногда срабатывает что-то такое, что в людском мире зовут судьбой или родственными душами. Когда со всеми хорошо, но с одним конкретным человеком чуть лучше, есть понимание с полувзгляда и мысли текут в одном направлении.

От этих двоих даже воздух будто бы теплее становится и уютнее. Хотя, почему «будто бы»? Энергетические поля вовсе не шутка и не выдумка сумасшедших. Чем выше ранг у мага, тем сильнее он может влиять на поле вокруг себя, и тем сильнее чувствует поля остальных. А ещё, поговаривают, что маги высших уровней могут предчувствовать те или иные события. Энергетические поля всегда находятся в движении. Переплетаются, смешиваются, сталкиваются. И абсолютно всегда перед каким-либо событием есть предпосылки к тому, что оно произойдёт. И чем ближе, тем сильнее энергия стекается в одном направлении.

Для Арсения это всё до сих пор является полнейшей теорией. Да, что-то почувствовать на интуитивном уровне он изредка может, но так, чтобы в энергетических хитросплетениях разбираться? Нет уж. Это как пытаться расплести намертво связанные в один огромный ком тонкие ниточки. Можно, разумеется. Лет так за двести. Не критичный срок для мага, но убивать столько времени на бесполезную фигню…

Бам!

За стенкой что-то громко падает, и Арсений вздрагивает, не ожидая услышать что-либо подобное среди ночного спокойствия. Юра странно косится на стену, и даже Катя замолкает, прислушиваясь. Кроме того звука больше ничего не слышно и это начинает беспокоить.

— А чего это там? — Катя кивает на стену, за которой всё ещё тишина. — Там же вроде ничего нет…

— Пойду, проверю. — Арсений медленно встаёт со стула, раздумывая, стоит ли соваться туда, где сейчас тишина. Ну, мало ли чего там упало…

— С тобой сходить? — Юра тоже подрывается встать, но Арсений машет рукой, останавливая.

— Не стоит.

Катя с Юрой понимающе и немного с облегчением кивают. Арсению бы их облегчение… Это ведь для них там за стенкой нет никого и ничего. А он-то видел те глаза, полные страха и ненависти ко всему живому. Вдруг эта кошка специально шкаф уронила, чтобы Арсений пришёл, а потом его цап и съесть… Со страхом внутри Тернитасов выходит из палаты, в которой обитает Юра, и подходит к палате с демоном. Из-за двери по-прежнему не доносится ни звука, а внутри Арсения ещё и тревога разрастается. Вдруг там не обед запланировался, а случилось чего?

Вдохнув побольше воздуха, Арсений распахивает дверь, в полной готовности принимать удар когтями. Он даже зажмурился. Секунда, две, три и… ничего не происходит. Арсений с опаской приоткрывает один глаз, затем второй и почти роняет челюсть на пол. Лунный свет из окна подсвечивает бледную кожу с множеством ран и ссадин, отбрасывает тени на выступающие позвонки, выхватывает многочисленные родинки, которые рассыпаны словно звёзды на небе. От ужасающей эстетики у Арсения перехватывает дыхание. На ватных ногах он идёт к телу, что лежит на полу и почти не дышит. Притрагиваться страшно, но Тернитасов направляет немного энергии в кончики пальцев и касается прохладной кожи. Тёмные ресницы девушки-фамильяра слегка подрагивают, словно она спит и видит кошмар, губы сжаты, как и кулаки, и вся она как камень: мышцы напряжены настолько, что Арсений даже и не подозревал о том, что такое возможно.

Энергия медленно растекается по коже, слегка подсвечивая её, и тут же будто впитывается. Арсений, если честно, совершенно не представляет, что делать дальше. Влить столько же энергии, как вечером, он не сможет, ибо нет поддержки Петра Алексеевича, а свои запасы совсем не безграничны. Поднять и переложить на кровать тоже весьма сомнительная идея, потому что Арсеньево телосложение, как и запасы энергии, оставляет желать лучшего. Оставлять на месте — бред. Петра Алексеевича вызванивать? Так тот пока доедет…

От размышлений Арсения отрывает тихий стон и слабые шевеления. На всякий случай он вновь зажмуривается. Одного превращения с массовым разрушением палаты хватило, чтобы заранее готовиться к самому худшему. С опаской Тернитасов приоткрывает один глаз и мысленно крестится, потому что натыкается на внимательный взгляд голубых глаз. Благо, что человеческих. Открыв второй глаз, Арсений медленно убирает руку от тела — в голубых глазах так и читается «одно неосторожное движение, и ты труп».

— Я это… — Арсений прочищает горло, не зная, куда деть руку, которую от тела-то убрал,