– А пока Синг Шё пировал на просторах Великобритании, наш китайский коллега закончил Оксфорд! – Обухов снова не устоял, даже с места привстал в предвкушении взбучки, но не услышал ни гневного окрика, ни ожидаемых смешков от товарищей.

Всем было просто не до него. Для меня города и даты не имели никакого значения, просто точки на географической карте. А вот кромешники что-то знали, переглядывались в запредельном ужасе, сжимали плотнее губы в предчувствии новых бед, готовых обрушиться на Москву. Видимо, все катастрофы, что перечислил Китаец, проходили по теневому ведомству, не цепляя лицевую реальность. Но то, что случилось в исподнем мире, выходило за всякие рамки.

– Это все черный дракон? – шепнул кто-то. – Мамочка дорогая…

– Да, – будто эхо, отозвался другой. – Пятьсот жертв – пожалуй, пустяк. На фига вчера Данька геройствовал?

– Мы не можем его поймать, – с горечью признал Юэ Лун. – Просто идем по кровавому следу и собираем улики. Но с Москвой случилось иначе. Стала понятна цель. Потому этот Юэ поступил в МГУ: сталинские высотки связаны с именем Брюса. Этот же недостойный инспектор изучал историю метрополитена, перерыл библиотеки столицы в поисках сведений о Сухаревой башне. Сожалею, что работал втайне от вас, но кромешники – кусочек головоломки.

– При чем тут концертный зал? – позабыв о дисциплине, крикнула я. – Брюс не связан с консерваторией!

– Зрительный зал – источник энергии, – ответил за Китайца Фролов. – Забрав жизни и души любителей музыки, дракон атаковал бы дом Брюса, который стоит через улицу, чтоб покопаться в коллекциях. На данный момент весь скрытый фонд эвакуирован в Кремль. С бумагами разберемся потом. Пока сосредоточимся на главном, голубчики. Нужно исхитриться и просчитать следующий шаг дракона.

– У Синг Шё неизменная тактика, – вновь подал голос Китаец. – Во всех городах он находит союзника – самого сильного из исподов. Заключает с ним договор, обещая взамен исполнение самой заветной мечты. Полагаю, что и в Москве…

Юэ Лун не стал договаривать, но народ и не ждал продолжения. Кто-то истерически рассмеялся, кто-то матюгнулся вполголоса. Кто-то пристально взглянул на меня.

– Только не это, – прошептала Людмила.

Уверена: все как один, они представили в этот миг Воронцова.

Самого сильного. Самого дерзкого. Уже напоившего кровью Москву. Наследника ордена Субаш, связанного с Яковом Брюсом.

3

По приказу Фролова Данила Обухов в сопровождении следственной группы, включавшей меня и Юэ Луна, отправился на Красную Пресню, где на территории завода «Рассвет» с начала двадцатого века обитало семейство Гордонов.

Удивительно, но в этих зданиях из красного кирпича, напоминавших замок в готическом стиле, побывала и столярно-мебельная фабрика, и завод по производству гидроагрегатов для авиации. Здесь трудились такие конструкторы, как Королев, Лавочкин, Камов! И никто за целый век с четвертью не разглядел исподнюю резиденцию одного из влиятельнейших кланов Москвы!

Ведь «Рассвет» скрывал не только жилище несравненного семейства Гордонов. Здесь была фабрика манекенов – страшное производство по превращению нормальных людей в послушных марионеток. И фабрика эта в советское время использовала мощности и оборудование машиностроительного завода!

Даже теперь, среди кафе, двухэтажных лофтов и арт-пространств, Дом Манекенов себя не выдавал, разве что множились слухи о призраках и подземных проходах, ведущих к Кудринской площади и к гостинице «Украина» на том берегу Москвы-реки.

К заводу мы шли пешком от метро. Как объяснил гардемарин: чтоб не нагнетать обстановку. Гордоны не любили незваных гостей, и хотя Кларисса, новоиспеченная Гордон, заключила с кромешниками договор, глава клана, Матвей Иванович, мог указать на дверь. А так, пока гуляем по Пресне, прислужники доложат о неприятном визите.

– Все улики спрячут, – проворчал Юэ Лун.

– Так мы же не с обыском направляемся. И вообще, привыкай, любезный. В России тщательнее всего готовятся к внезапным проверкам.

Я в этой компании оказалась исключительно из-за Клариссы. Похоже, прекрасной Кларе нравилось тыкать в меня маникюром и лениво тянуть: мне вот это взвесьте, люблю молодое мяско! А может, я единственная из Сестер, кто сумел уловить ее боль? Я многого не знала об исподнем мире в отличие от других. Марго, Катерина, Мария – все они искренне радовались, что больше нет Кондашова. Я же, пострадавшая от него, но увидевшая жуткую смерть главы, сумела его пожалеть.

Ну вот, за все в мире нужно платить. В том числе за эмпатию не по делу – вместо того, чтоб музицировать в башне, отрабатывая вчерашний урок, шагаю по Красной Пресне и выслушиваю гадости про Дом Манекенов.

Коронная техника этого клана приводила в ужас не только меня: Гордоны поставляли прислугу в прочие исподние дома Москвы. Особенно ценили эту продукцию Дом Счастья и Северный Жуз, охочий до женской покорности.

– Они ломают не всех подряд, – рассказывал по дороге Данила. – В этом Гордоны, так сказать, гуманисты. Их агенты выискивают людей, утративших веру в себя, потерявших цель в жизни, те крупицы смысла, что еще зажигают искры в сознании. Вот когда человек окончательно гаснет, он становится добычей клана. Его внутренняя пустота заполняется перечнем навыков, а в сознание подселяют вирус, обязующий тело служить господину. Из таких получаются хорошие смертники, проститутки и офисные работники. Элитная прислуга исподней Москвы, выполняющая любые капризы и не задающая лишних вопросов. Возможно, нашему коллеге из Азии технология показалась бы привлекательной, но увы, в России без души не живут. Два года от силы – и нет человека: сердце отказывает, рвется в клочья. Это не метафора, реально взрывается, и никто не может понять почему.

Юэ Лун с интересом осмотрел завод, к которому подобрались уже вплотную. Внушительный замковый комплекс из красного кирпича, с зубчатыми башнями, стрельчатыми окнами, мощными ржавыми трубами, перечеркивающими фасад.

– Конечно, – сказал он Даниле, – у этого Юэ свой взгляд на мир и иная форма мышления. Но технология жуткая. В Китае используют особые яды, подчиняющие сознание. Выбирают для этой цели преступников или заклинателей с искаженной ци. А у вас отбрасывают во тьму тех, кто почти достиг просветления, вырастив внутри пустоту Дао, отказавшись от мирских устремлений. Страшно. Все равно что постучаться к отшельнику, вырвать того из медитации, тянувшейся сотни лет, и заставить отплясывать в Цветочном доме.

Мы с Данилой переглянулись. Нет, заглядывать в восточную душу – все равно что брести в темноте. Сто раз споткнешься, разобьешь лоб о стену и все равно ничего не поймешь, не найдешь даже проблеска света.

– Мне не нравится это здание. – Юэ