Сегодня можно было ограничиться короткой беседой, без осмотра. Однако, Дмитрий уже разделся, стоял перед ней в одних трусах, переминаясь с ноги на ногу.

Получается, суровый врач Наталья Александровна сама себе лишнюю работу обеспечила. Да уж, веселенький выдался прием — ничего не скажешь!

Прихватив из дорожного кейса портативный магометр, Наташа подошла к пациенту. После ссоры Дмитрий все еще продолжал злиться — чувствовалось, что еле сдерживает себя. И его магическое поле было другим, не таким, как обычно. Магометр фиксировал какие-то необычно яркие проблески. Из-за них аура пациента ощущалась по-другому, она была более живой, пульсирующей.

Магию Дмитрия Наташа всегда воспринимала как рассвет в горах. Светлое, немного перламутровое свечение его ауры очерчивало нечто контурное, скрытое от глаз. Будто легкие облака пытались спрятать массивные вершины. «Картинка» эта была статичной, всегда одной и той же.

Сейчас же его свечение стало тяжелым, обжигающим. Наташа чувствовала жар раскаленного зноя, он был плотного золотого цвета, расцвеченного алыми всполохами. Больше походило на полдень в пустыне. Только не мертвый, «зависший», а с порывами злого ветра.

Но разве у одного и того же человека может быть такое разное поле?! Неужели ее прибор сломался?

Поколебавшись, Наташа пригласила Дмитрия в смотровую, комнату без окон. Ей очень нравилось работать с удобной и точной современной аппаратурой, но своим личным способностям она доверяла гораздо больше. По крайней мере, они не сбоили в самый ответственный момент как капризные приборы.

Плотно закрыв дверь, чтобы не осталось ни малейшей щели, Наташа обернулась. И чуть не ахнула восхищенно. Ей ничего не понадобилось: ни специальная подсветка, ни новомодный стационарный комплекс для магдиагностики. Она почти не видела Дмитрия, только ощущала его излучение. Яркое, жаркое и… безумно красивое.

Наталия никогда не могла объяснить, как именно считывает чужую ауру. Это не было ни зрением, ни осязанием — какое-то совершенно особое чувство.

Рисунки магической ауры — или «отпечатки», как называли их в методичках, изумляли девушку своей красотой, каким-то изысканным совершенством. Правда, описать эти рисунки Наташа не могла, как ни старалась. Приходилось ограничиваться записью показаний приборов. Действительно, разве напишешь в медицинском заключении «золотой зной с алыми всполохами»? Ее же не поймут — ни врачи, ни пациенты.

— Со мной что-то не так? — недовольно буркнул Дмитрий.

Его голос был злым, Наташу буквально опалило пустынным ветром. Но она не отшатнулась, наоборот, постаралась впитать его тепло. Весна не спешила прийти в Петербург, на улицах все еще было холодно и сыро. А пациент, казалось, излучал жаркое лето, и это манило.

Дмитрию было откровенно неуютно под странным взглядом молоденькой девушки в белом халате. Он стоял в одних трусах, босиком на каком-то холодном коврике. Продолжал злиться, хотя и старался держать себя в руках. Ему хотелось быстрее уйти, забыть о неприятном инциденте. А Наталья Александровна, как назло, не торопилась начинать осмотр.

Это же надо было додуматься прийти к ней с цветами! Юная соплячка невесть что подумала.

Дмитрий не собирался покупать злополучные ландыши, даже не думал о них. Просто проходил мимо бабушек, торговавших «с земли», и одна его окликнула:

— Парень, цветы не заберешь? Недорого отдам.

Дмитрий остановился только из любопытства:

— А что тут у вас?.. Ландыши?.. Их же нельзя рвать!

— Да это домашние, в парнике выращиваю. Потому и стоять с ними долго не хочу, дома еще полно. Если все заберешь, за половину цены отдам.

Слово за слово — и Дмитрий не устоял. Ландыши были свежими, пахли совсем по-весеннему. Бабушка аккуратно завернула цветы в бумагу и поставила в яркий пакет, чтобы вода со стеблей не капала. Так, в пакете, они и «приехали» с ним на работу.

Раздаривать ландыши Дмитрий начал сразу же, еще на входе. Вначале вручил администратору, улыбчивой Калерии. Она так обрадовалась, что даже чмокнула мага в щеку. Да и другие женщины начинали улыбаться, увидев в руках Дмитрия первые весенние цветы. И питерская непогода уже не казалась такой мрачной и тоскливой.

Конечно, Дмитрий и для Натальи Александровны один букет приберег. Хотел, чтобы девчонка наконец-то улыбнулась, перестала изображать бывалого врача.

Когда Роберт привел в офис вчерашнюю школьницу и объявил, что Наташа будет работать у них, Дмитрий ничуть не удивился. В эту компанию шеф многих приглашал сам. Своих специалистов Роберт собирал долгие годы, где только не выискивал. Надо отдать ему должное, он сумел сформировать очень эффективную команду: их филиал знали далеко за пределами Петербурга.

Впервые увидев смущенную девчонку, Дмитрий сразу подумал: малолетка! Придется всем офисом нос ей вытирать. И где только шеф умудрялся неоперившихся самородков находить?

Однако вслух ничего не сказал: сам когда-то таким же сопляком пришел. Но если парень к тому моменту хоть что-то умел, то Наташа, похоже, свою магию еще даже не чувствовала. От девушки буквально фонило дикой, неприрученной силой. Наверное, все окрестные психи на нее сбегались. И хорошо, если только психи! Желающих поживиться на дармовщинку всегда хватало.

Глава 8

Чтобы защитить Наташу от охотников за чужой магией, Роберт мог либо приставить к девушке охрану, либо взять на работу. Он закономерно выбрал второй вариант: отвел Наташу в пункт профосмотров, к Леониду Михайловичу — опытному и сильному магу. Девчонке поручили проводить первичную диагностику.

Наташа оказалась очередным уникумом, ауру считывала на лету. Вот только старше от этого не стала: ни права подписи не имела, ни солидной внешности. Первокурсница, что с нее взять?

Тем не менее, к свои обязанностям девушка отнеслась с рвением школьной отличницы, идущей на медаль. Леонид Михайлович высоко ценил ее старательность, даже выделил для молодого специалиста отдельный кабинет — позволил хозяйничать в смотровой.

Усердие юной симпатичной медички нередко вызывало улыбку у ее коллег. Между собой маги то и дело подтрунивали над «строгой Наташенькой», но в обиду ее никому не давали. Понимали, что молодая еще, неопытная, нет в ней никакой злости.

Однако сейчас Дмитрий так не думал. Не имея возможности развернуться и уйти, он злился на Наталью Александровну все сильнее. Ноги уже ощутимо замерзли, а девчонка продолжала молча стоять перед ним. И свет не включала.

Под ее пристальным взглядом, который жег Дмитрия даже в темноте, было неуютно, на всякий случай хотелось прикрыться. Или хотя бы самое ценное ладонями закрыть. Казалось, что врач ощупывает пациента своим взглядом, таким внимательным он был. И странно тяжелым, будто Наталья Александровна не просто