— Сеньор, я сказала нет. Я занята.

Я отпил кофе, наблюдая за представлением. Леонард явно не привык к отказам. Его челюсть напряглась, пальцы сжались в кулак на столе. Но он взял себя в руки, восстановив маску дружелюбия.

— Понимаю ваше нежелание, — голос стал тише, интимнее. — Но, знаете, я знаю чуть больше, чем любой другой человек. У вас ведь есть младшая сестра. Мария Рамирес, восемнадцать лет. Она в коме с момента как открылись искажения. В больнице Гвадалахары.

Рамона застыла. Золотистые искры в карих глазах вспыхнули, почти буквально.

— Не смейте упоминать мою сестру, — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

Леонард поднял руки в примирительном жесте, но улыбка стала шире, более хищной.

— Спокойнее, я не хочу обидеть. Просто хочу помочь. Видите ли, у «Длани Короля» есть контракты с лучшими больницами Европы. Клиники в Швейцарии, специализирующиеся на таких случаях. У нас есть рейдеры с целительскими талантами A-ранга. Мы могли бы перевезти вашу сестру, обеспечить лучшее лечение…

— За цену моей преданности, — закончила Рамона холодно.

— Именно. Взаимовыгодное предложение. Вы работаете с нами, мы спасаем вашу сестру. Все просто.

— А если я откажусь?

Леонард пожал плечами, жест был небрежным, но глаза стали жестче.

— Тогда боюсь, ваша сестра так и останется в той больнице. Которая, если честно, не самого высокого уровня. Как долго она протянет без специализированной помощи? Месяц? Два? О, и конечно в другие больницы вас вряд ли примут ведь… В последнее мест там все меньше. И любой Рейдер с талантом целителя отвернется от вас.

Я поставил чашку на блюдце с тихим звоном. Звук прорезал напряжение как нож. Леонард наконец посмотрел на меня, брови приподнялись с удивлением, словно он только сейчас заметил мое присутствие.

— О, извините, я не заметил, — тон был покровительственным, едва скрывающим презрение. — Вы друг мисс Рамирес?

— Деловой партнер, — ответил я спокойно, откидываясь в кресле.

— Понятно. Ну что ж, извините за прерывание вашей… встречи, или чем вы тут занимались. — Он повернулся обратно к Рамоне. — Так что скажете? Предложение ограничено по времени. Я улетаю через два дня.

Рамона смотрела на него с выражением, которое обещало медленную и болезненную смерть. Но молчала. Потому что он был прав в одном, ее сестре действительно нужна была помощь.

Вот только ни один целитель не вылечит то, чем больна Мария.

Я решил вмешаться.

— Знаете, Велингтон, — начал я, голос был ровным, почти скучающим, — я много путешествовал по миру. Встречал разных людей. И заметил одну интересную закономерность.

Леонард повернулся ко мне, раздражение мелькнуло на лице.

— Какую?

— Люди, которые используют информацию о больных родственниках как рычаг давления, обычно падают очень больно. И быстро.

— И что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, — я наклонился вперед, сложив руки на столе, — что-то, что вы сейчас делаете, называется шантажом. Весьма грубым и неэлегантным. И я полагаю, что большинство людей в этом лобби были бы крайне заинтересованы услышать, как глава уважаемой гильдии угрожает больной девушке в коме, чтобы заставить ее сестру подписать контракт.

Улыбка на лице Леонарда стала деревянной. Несколько посетителей лобби, сидевших неподалеку, повернули головы в нашу сторону. Швейцар у входа тоже внимательно смотрел.

— Я не понимаю, о чем вы, — Леонард попытался сохранить дружелюбный тон. — Это было обычное деловое предложение.

— Ага, обычное. «Вступай в гильдию, или твоя сестра помрет», — я процитировал его слова с преувеличенным британским акцентом. — Звучит как начало крепкой дружбы. А дальше что? Будете как можно дольше удерживать Рамону используя ее сестру, как рычаг давления. Это очень выгодный пожизненный контракт. Да-да.

Лицо Леонарда покраснело

— Вы искажаете мои слова, — прошипел он. — Я предлагал помощь…

— Которая сделает Рамону обязанной вам пожизненно. Контракт, который невозможно расторгнуть. Что делает это шантажом. И кстати, «Длань Короля»? Серьезно? Звучит как название стриптиз-клуба для аристократов. Хотя, глядя на тебя, возможно так и есть.

Несколько человек в лобби фыркнули, пытаясь сдержать смех. Леонард побагровел еще сильнее.

— Да кто ты вообще такой⁈ — голос приобрел нотки угрозы, напускная вежливость пропала, люблю, когда маски слетают с людей. — У тебя нет права даже дышать в мою сторону.

— У меня есть право называть дерьмо дерьмом, даже если оно в золотой обертке, — я поднялся с кресла, встав в полный рост. Моя уверенность заставила его отступить на шаг. — Вот что я тебе скажу, Лео. Можно я буду звать тебя Лео? Спасибо. Рамона не присоединится к твоему клубу богатых мальчиков. Ее сестре не нужна помощь, за которую потом ее семья будет расплачиваться всю жизнь. И если ты еще раз попытаешься использовать больных родственников для вербовки, я лично прослежу, чтобы каждый Рейдер в этом городе услышал, как кричит петушок со сломанными ногами.

Леонард стоял, сжав кулаки. Вены на шее вздулись, дыхание участилось. Вокруг его рук начало появились темные искорки, признак активации таланта.

Я не потянулся к оружию, даже не моргнул. Просто чуть наклонил голову и посмотрел ему в глаза. Не так, как смотрят на конкурента или врага. Я посмотрел на него так, как смотрел на мертвецов в будущем. С абсолютным, холодным безразличием человека, который уже видел его смерть.

Моя аура не светилась магией, но воздух вокруг стола стал тяжелым, вязким. Это была печать убийцы, пережившего конец света. Жажда крови, сконцентрированная в одной точке. Леонард дернулся. Искры на его руках погасли, словно их задуло сквозняком. Его зрачки сузились. Инстинкт самосохранения, тот самый звериный нюх, который есть у каждого сильного Рейдера, внезапно взвыл в его голове, крича об опасности. Он понял: если он атакует, то умрет. Прямо здесь, среди роскошных кресел и звона фарфора.

— Ты пожалеешь об этих словах, — прошипел он. — «Длань Короля» не прощает оскорблений.

— Записал, дрожу от страха, — я зевнул. — А теперь проваливай. У нас деловая встреча. Хотя, если хочешь, можешь напасть, тут как раз много свидетелей. Проверим, кто из нас пожалеет о сказанном.

Он простоял еще несколько секунд, глядя на меня с ненавистью. Потом огляделся, поймав множество настороженных взглядов, после чего все же