— Кто пожаловал?

— К графине Васильевой.

— Что-то все зачастили к ней. А для чего?

Радочкин назвал кодовое слово, которое знал по долгу службы, указывающее на его принадлежность к охранным структурам империи. Дворник осёкся и, быстро спустившись к двери, распахнул её. К этому времени ротмистр достал своё удостоверение и развернул его перед дворником.

— Ага-ага, — часто и быстро закивал дворник, — так мы это, со всем почтением, а тут такие дела творятся, ужас просто, просто ужас. Что же вы сразу не сказали⁈

— У меня несколько вопросов к графине, я может и подниматься не стану, если вы мне на них ответите.

— Ага, тогда пожалуйте ко мне.

В дворницкой никого не оказалось, хотя виднелись следы проживания ещё одного человека, но незначительные, так, несколько вещей и посторонний запах, не характерный для дворницкой. Оглядев жилое помещение, ротмистр присел к небольшому столу и стал допрашивать дворника.

— Ааа, ну так приходил сегодня один юноша к графине, и до сих пор у неё, так он и когда всё началось, юную графиню спас и привёл домой, а не то всякое могло случиться. Девушка видная, да ещё и графиня, всяко плохо ей бы пришлось, коль лихие люди её поймали, вот оно так.

— Ясно, а фамилию его знаешь?

— Так показывал он мне карточку свою, а я читать хоть и умею, но плохо, как-то фамилия его простая, но не запомнил.

— Не Дегтярёв случайно?

— А, вот точно. Дегтярёв его фамилия.

Ротмистр удовлетворённо кивнул.

— Нужен он мне, но заявиться в квартиру мне неуместно будет, надобно его сюда вызвать. У тебя есть карандаш и клочок бумаги?

— Есть, как же, и карандаш есть, а бумага… вот газет сколько.

— Давай, я записку напишу короткую, а ты отнесёшь её в квартиру и передашь барону.

— Так сделаю, сделаю, в квартиру, чай, меня не пустят, но я гувернантке передам.

— Хорошо.

Получив от дворника огрызок карандаша и клочок от газеты, ротмистр быстро начеркал на ней несколько предложений и, размашисто расписавшись, вручил дворнику. Тот кивнул и, нахлобучив зачем-то на голову шапку, ушёл наверх, оставив ротмистра одного бдить на посту.

Пока он ходил, в парадное зашли двое жильцов, каждый из которых открывал дверь своим ключом, одновременно посматривая на окно дворницкой. Вернулся дворник.

— Всё, я передал.

— Спасибо, жду.

Дегтярёв пришёл минут через пять.

* * *

Этот день летел, как скоростной дирижабль, графиня-мать вернулась к столу, когда мы уже допили весь чай, вкупе с разномастными бутербродами. На них усиленно налегала Женевьева, утоляя волчий аппетит после работы с даром.

Мы успели начать разговор на тему нападения на академию, и только я увлёкся, чувствуя, как Женевьева вся внимает моим словам, как вернулась старшая графиня и нарушила так легко начавшийся диалог с её дочерью. Правда, она отсутствовала довольно долго, и даже выходила из квартиры, узнавая, где можно пристроить меня на ночь.

Краем уха я слышал, как она разговаривала по телефону, но происходило это в коридоре, куда графиня закрывала дверь, чтобы ей никто не мешал и, собственно, не подслушивал. В результате я слышал только отдельные слова, и то неразборчиво, не понимая их смысла. К тому же, меня больше интересовала беседа с Женевьевой, а не то, что говорила по телефону её мать. Вернувшись, графиня сразу оценила обстановку за столом и тут же переключила внимание на себя.

— Я дозвонилась до мужа, все вопросы решены, завтра в девять утра за нами заедет броневик и отвезёт на военный поезд, там нам выделят место в штабном вагоне, а дальше уже от нас ничего не зависит, но здесь мы не останемся уж точно. Хватит!

— Я могу вам помочь и сопроводить вас.

— Да, я не стану отказываться от помощи. Вас, барон, я размещу на эту ночь в другой квартире, которая находится как раз над нами, там даже есть телефон, и вы сможете позвонить нам в любое время, или мы вам, если вдруг случится что-то нехорошее. Согласны?

— Да.

— Вот и отлично, а пока вы можете поговорить с моей дочерью у неё в комнате, я вам доверяю и разрешаю.

Но не успел я пройти за Женевьевой в её комнату, как в дверь кто-то зазвонил. Это оказался дворник, что принёс записку, но не графине, а именно мне. Развернув её, я стал читать.

«Я в дворницкой, нужно срочно поговорить, заходить в квартиру не стал. Жду. Ротмистр Радочкин», — сообщало послание.

— От кого записка? — строго посмотрела на меня графиня.

— От жандарма, что курирует нашу академию.

— Как он вас нашёл?

— Он же жандарм, это в его стиле, — усмехнулся я, думая, какого рожна я понадобился ротмистру, и как он узнал, что я здесь. В голову ничего не лезло, но спускаться и разговаривать придётся.

— Он из-за нас сюда пришёл?

— Думаю, нет, Ваше сиятельство, ему нужен именно я, что-то случилось в академии, и он вызывает меня для разговора в дворницкую. Придётся спускаться и разговаривать с ним. Это мой долг.

— Я понимаю, раз дворник принёс сам записку, значит, это действительно жандарм. Возвращайтесь, мы вас ждём.

— Спасибо, — я машинально достал револьвер, отстегнул барабан, проверил наличие в нём патронов, защёлкнул обратно, крутанул, спрятал за пояс, потянулся за другим и нарвался на удивлённо-сосредоточенный взгляд графини.

— Привычка, простите! — не став доставать второй, я шагнул к двери, гувернантка прокрутила ручку замка и открыла дверь.

Дворник ждал меня чуть ниже лестничной клетки и, махнув мне рукой, стал спускаться вниз, я за ним. Так мы и зашли в дворницкую, где я увидел поручика, то есть уже ротмистра. Непривычно оказалось видеть его в обычной цивильной одежде, но она ему в чём-то даже шла больше, чем жандармский мундир. В ней он казался обычным человеком.

Поручик быстро окинул меня цепким, внимательным взглядом, мгновенно оценив и мой вид, и моё лицо с сильно заметным шрамом.

— Давно не виделись, Фёдор! Я смотрю, ты заматерел, а вроде и года не прошло с последней нашей встречи.

Дворник, что было зашёл за мной, получив знак от ротмистра, тут же ретировался наружу, занявшись уборкой внутреннего двора, дав нам возможность спокойно переговорить без свидетелей.

— Как вы меня нашли?