— Возможно, — уклончиво ответил я.

— Ох уж эти первые романы. Я научу доставлять удовольствие женщине. Тебе понравится.

Барло мастерски оперировала моими чувствами. Она то вгоняла меня в ужас, то заставляла краснеть. Видимо, на этом контрасте она и играла. Мне нужно перестать думать об этом, но мысли в голове не могли успокоиться. Я думал то о своих друзьях, то об ужасных пытках, ждущих меня впереди, то о белоснежных бедрах Барло. Полная каша в башке. Я вообще не понимал, что мне делать и как выпутываться из этой ситуации. Барло сказала, что меня толкнули не пальцы. И это меня сильно смутило. Со мной были только Кайл и Рэй. Неужели…

— Добро пожаловать в мою мастерскую, Саймон. Здесь тебе предстоит провести лучшие моменты своей оставшейся жизни.

Я и не заметил, что зал, по которому мы шли, внезапно изменился, и мы оказались в широкой комнате, где было полно игл и рисунков. Все эти рисунки были набросками будущих «проектов». В углу комнаты стояла огромная кровать, небрежно заправленная, а в центре зала возвышался постамент из серого камня. Стены черно-красные, подсвечены невидимыми фонариками. Вместо люстр просто росчерки неоновых полос как и в самом музее.

— Это моя основная мастерская, — сказала Барло, — располагайся. Здесь ты проведешь очень много времени, хотя скоро ты совсем перестанешь его замечать.

Я молча стоял в полной растерянности.

— Встань на постамент, — приказала мастерица, и я подчинился. Демоница смотрела на меня очень странным взглядом.

— Хм, — задумчиво сказала она, — я бы хотела тебя раздеть и сделать тебе крылья из игл. Они бы прошли через обе руки, предплечья, лопатки.

Я аж содрогнулся от ужаса, и мастерица это почувствовала.

— С другой стороны, голым ты потеряешь свою индивидуальность. Твой стильный костюм сразу говорит, кто ты. Видимо, его придется оставить. Багровый ангел, сошедший в Бездну, дабы забрать ее дар. Забавно, но ты будешь первым дураком в моей коллекции. Остальные все-таки отдавали свои карты.

— Своих друзей? — уточнил я.

— Без понятия, но на твоем месте, я бы не дружила со своими картами. Они всего-лишь пешки в твоей игре. Ты будешь постоянно менять их. Если выберешься отсюда, конечно, Саймон, — Барло плотоядно усмехнулась, — итак, давай подводить итоги. Ты девственник, дурак и слуга Рофокаля.

— А еще я тролль, — нагло сказал я.

— Я понимаю о чем ты, но скоро тебе будет не до шуток. Я хочу, чтобы твой мастер пришел сюда.

— Не думаю, что он явится, — я покачал головой, — он очень скрытный.

— Тем хуже для тебя. Обычно я забиваю своим экспонатам рот иглами, чтобы не слышать их вопли, — улыбнулась Барло, — но с тобой все будет иначе. Я хочу, чтобы ты вопил и кричал. Чтобы твои вопли слышали сквозь все локалы. Я подключу тебя к своим уличным мегафонам. Я хочу, чтобы ты умолял Рофокаля спасти тебя.

— Я не буду этого делать, — твердо сказал я, — ты не услышишь ни звука из моего рта.

— Ого! — Барло подошла ко мне, и ее рука моментально схватила меня за горло, — да у нас тут настоящий герой! Если бы ты знал, сколько раз я слышала подобные слова. Ну ничего, скоро ты убедишься в ошибочности своих суждений. Давай начнем нашу игру. Ты готов?

— Конечно, — я очень хорохорился, но улыбка быстро исчезла с моего лица. Неведомая мощная сила подняла меня в воздух и перевернула вниз.

— Знаешь такого именитого художника, как Врубель? — спросила Барло, — вряд ли. Он русский классический мастер. Ты же дальше своих мессенджеров на телефоне не заходишь. Так вот. Врубель очень любил всякие предания и мистику. И пусть я не сильно котирую его творчество, но он прекрасно передавал эмоции страданий во взглядах своих демонов. Я хочу добиться такого же и в своем творчестве. В идеале, чтобы ты был весь пронзен иглами, и от тебя остался только один глаз, полный боли и ужаса. И чтобы именно он был центром притяжения во всей скульптуре. Понимаешь? Падший ангел. Страдающий дурак. Надо подумать над названием этой фигуры. У тебя волосы слишком разметались. И надо плащ вывернуть чутка.

Вокруг меня стало искажаться само пространство. Сила начала вертеть меня и крутить так, как хотела Барло. А она даже пальцем не шевельнула! Вот это мощь. Телекинез самого высшего уровня, что я видел. Барло вертела мной как хотела. У меня даже голова закружилась.

— Не то. И снова не то, — шептала она, — нужно передать движение падения, а затем уже ужас. Зараза! А если попробовать иначе?

Демоница подняла бровь, и меня подкинуло высоко к потолку. Я оказался в свободном падении и полетел вниз. Я зажмурился, но удара об постамент не последовало. Сила удержала меня на расстоянии полуметра от поверхности пола.

— Мне нужна естественность! В этом вся сила искусства!

Меня начали подкидывать высоко вверх и швырять вниз. Так повторилось несколько раз, пока Барло это не надоело. Я упал на пол и сел. Демоница с яростью смотрела на меня.

— Все не так! — воскликнула она, — ты не можешь принять нужную мне позу! Мое чувство прекрасного клокочет и возмущается! Ты не вписываешься в нужный мне ракурс!

— Из тебя не получится настоящего художника, — сказал я.

— Что? Повтори, что ты сказал! — Барло аж зашипела будто змея.

— Тебе не хватает терпения, усидчивости. Ты все делаешь на едином порыве, а так далеко не уедешь.

— Тебе-то откуда знать, щенок! — Барло в одно мгновение оказалась рядом со мной.

— У меня приятель ходил в художку и говорил, что это очень тяжелый труд, ничуть не проще, чем торчать полный рабочий день на заводе. Я ему верю.

— Меньше всего я хочу сейчас слышать критику от будущего экспоната.