и предварительный поиск слабых мест противника. Реши, что тебе ближе, и тогда освоение будет максимально эффективным. Если ты нетерпелива и порывиста, тебе подойдет прямой удар в лоб. Например, классический огненный пульсар. Если ты не любишь убивать кроваво или нет цели именно убить, то стоит пленить и суметь удержать. Это песчаное лассо и стальная сеть. Если ты внимательна и осторожна, если нужна внезапность и есть время для оценки противника, если нужно сделать тихо и незаметно, то можно выбрать стальной шип, который проткнет врагу пятки, либо зыбучие пески, куда он наступит и увязнет, со временем утонув, а то и вовсе ядовитый туман, который в зависимости от концентрации лишит одежды, сознания, кожи, а то и убьет.

— Я не понимаю почему, но мне тебя даже просто слушать жутко, — призналась честно, садясь, а затем и вовсе поднимаясь на ноги. — Почему мне кажется, что ты специально с таким смаком рассказываешь, чтобы я отказалась?

— Интересное предположение, — усмехнулся, качая головой и тоже вставая с пола. — Но нет. Просто хочу, чтобы ты определилась. Если не можешь, давай разберем пример из каждой области и ты сама решишь, что тебе ближе.

— Давай, — согласилась. — С чего начнем?

— Что в тебе отзывается легче всего?

— Сейчас точно песок, — рассмеялась и без видимых усилий создала вокруг руки песчаную змейку, которая, всего лишь следуя моему желанию, скользнула вокруг запястья, затем вдоль руки, по плечу, а затем и вовсе сформировала настоящую змеиную голову и беззвучно зашипела на Стужева.

— Чистая энергия? Расточительно, — покачал головой «Витязь». — Но увлекательно, согласен. У тебя хорошая фантазия и отличная концентрация. Могу показать тебе песчаный хлыст, лассо и зыбучие пески. Убирай змею и смотри вглубь меня.

Следующие полтора часа минут прошли невероятно увлекательно. Стужев показывал, а я смотрела… И раз так на десятый понимала.

Затем пыталась повторить. Раз на двадцатый повторяла.

При этом я прекрасно понимала, что с ним — в сотни раз быстрее, чем без него. Не просто понимала, а видела!

И делала.

Сначала медленно, приноравливаясь. Затем чуть быстрее. Под конец почти сама и даже без подсказок, но всё ещё недостаточно быстро, чтобы это было именно внезапной атакой.

Но делала!

И черт возьми, я была счастлива!

За какие-то несчастные полтора часа я выжала себя досуха. Стискивая зубы, волю и те неприличные места, о которых вслух не говорят. Напрягала ядро, руки, память и регенерацию. Шипела, злилась, бесилась…

И делала!

А когда поняла, что больше не могу, то просто аккуратно опустилась на колени с блаженным выражением лица, закрыла глаза и призналась:

— Это было великолепно.

— Я надеюсь, ты не собираешься отключаться? — обеспокоенно произнёс Стужев, по ощущением торопливо подходя ближе.

— А даже если и так? — пробормотала, не убирая улыбку с губ. — Кто мне может запретить?

— Ты не Зараза… Ты Балда, — цокнул мужчина и, перехватив меня за подмышки, сначала вытянул наверх, а затем и вовсе взял на руки. — Зачем доводить до крайности? Или Дока позвать?

— Думаешь, я его боюсь? — фыркнула, закидывая руки Егору на шею, чтобы ему было легче меня нести. — Вообще-то я и пострашнее вещи делать могу.

— Мы все умеем, — с хмыком отозвался Стужев и, воспользовавшись межкомнатной дверью, сразу прошел в мою спальню. — Но он делает это с упоением.

— Да, он тот ещё маньяк, — хихикнула, не мешая мужчине положить меня на кровать… И лечь рядом. Но всё равно высказалась: — А ты нахал.

— Да, я полон достоинств, — согласился, обнимая меня за талию и практически укладывая на себя, тогда как я сама могла лишь поудобнее повернуть голову.

На что-то большее сил уже не осталось.

Хотя нет, ворчать я ещё могла, что и продемонстрировала, заявив:

— Это не достоинство.

— Не соглашусь. А ещё я заботливый.

Ну… тут сложно поспорить. Хотя-я…

— И о ком ты обычно заботишься?

И тут Стужев меня удивил:

— У меня был пес.

— Серьезно?

— Да. Доберман по имени Волчок. Непоседливый был, ужас.

— Был? — уточнила аккуратно.

— Он родился с патологией, — тихо произнёс Егор. — Сердце. Но всё равно прожил почти семь лет. Его не стало в прошлом году. Не поверишь, но на похоронах громче всех рыдал Док. Волчок был нашим общим любимцем.

— Я сейчас сама заплачу, — пробормотала через силу.

— Прости. — Меня нежно погладили по голове, заодно окончательно разлохматив прическу и повынимав из волос последние шпильки. — Мы с парнями думали завести кого-нибудь… Но потом разломы стали появляться слишком часто. Стало опасно. А потом у нас завелась ты.

— Ты… — Я аж чуть не закашлялась от возмущения, но в то же время начал разбирать некий нервный хохот. — Между прочим, это вы у меня в доме завелись!

— Да-да… Завелись, оккупировали и хрен вытравишь, — фыркнул и неожиданно поцеловал в край брови, почти в веко. — Есть хочешь?

— А ты мастер неожиданных вопросов, — пробормотала, озадаченная в очередной раз. Задумалась и кивнула. — Наверное, да. А который вообще час?

— Не знаю. Но ближе к ужину. А ты умеешь готовить?

— Нет, — ухмыльнулась.

— А я умею.

— Это ты сейчас хвастаешься?

— Да.

— Странный ты всё-таки… — Я подняла к нему лицо и открыла глаза, тут же утонув в расплавленном серебре его нежности. — А что ещё умеешь?

— Знаешь, пытаюсь лихорадочно сообразить, — он со смешком хмыкнул, — и ничего на ум не идет. Я маг, воин. А больше, кажется, и ничего. Не хвастать же тем, что машину водить умею? Читать люблю… В шахматы с отцом играем, когда выбираюсь к ним.

— А у тебя есть мечта?

— Есть.

— Расскажешь?

— Нет.

Нет, я не обиделась… Понимала. Но всё равно спросила:

— Почему?

— Потому что тогда ты испугаешься и убежишь.

— Почему? — озадачилась и попыталась предположить: — Ты хочешь завоевать мир?

— Нет, — рассмеялся.

— Завести сорок котов?

— Я больше собак люблю.

— Завести сорок собак?

— О нет, это слишком. Хотя одну я бы завел. Люблю собак, — он улыбнулся широко, искренне, но потом с досадой поморщился. — Но точно не сейчас. Слишком опасно, да и щенку нужно много внимания, особенно первые месяцы. А ты сама видела, что вокруг в последнее время творится.

Видела, да. Нахмурившись, перестала допытываться до чужой мечты, спросив другое:

— Почему разломы вообще появляются? И почему всё чаще? Неужели до сих пор нет ни одного толкового объяснения?

— Знаешь, как бы бредово это ни звучало, мне кажется, что во всём виноваты сами люди, — подозрительно спокойно произнёс Стужев. — Много есть разных теорий, часть из них совершенно безумна, но как маг множества стихий я чувствую пространство. Умею его сканировать. И вижу, что оно повреждено. Намеренно повреждено. Знаешь,