посту сегодня у врат, в темницу и приготовиться своим воинам к походу в Межмирье. Он решил пойти с ними лично. То ли от того, что был уверен, что Белобог с легкостью сможет обмануть его глупых солдат и сбежать, а с ним его дела будут идти сложнее, то ли от того, что решил воспользоваться возможностью и прогуляться по Межмирью с тем, кто мог рассказать об этом месте больше. Хотун не обещал Белобогу отпустить его после того, как тот поможет найти его сына, хоть тот его и попросил об этом. А юный странник ни на что и не надеялся, лишь состроил из себя того, кто полностью находится во власти царя. Он прекрасно понимал, что такой путеводитель, как он, мог сослужить ему неплохую службу, видел в глазах Хотуна, какие планы он мог бы на него построить. Белобог не переживал о своей участи, когда его бросили в темницу - он точно знал, что выберется, а как именно будет зависеть от случая. И не из таких историй ему приходилось выкарабкиваться. Он лег на землю, застеленную сухой травой, положил руки под голову и закрыл глаза, но расслабиться он не успел, потому как к нему в клетку посадили его товарищей со стены. Белобогу пришлось сесть, собрав под себя ноги, чтобы все могли поместиться в маленькую комнатку за решеткой. Ему было жаль, что им не удалось избежать наказания. Надеялся, что все обойдется, но теперь ему пришлось думать и о том, как спасти им жизни. Стражники были хмуры и подавлены. Им было стыдно за свою ложь перед Белобогом и боязно за свои жизни. Когда их оставили наедине, наступило недолгое молчание. Они не знали с чего начать разговор, а стоит ли вообще его начинать? Белобог понимал, что слова утешения сейчас ни к чему, посему не стал прерывать тишину - лишь отодвинулся поближе к стене, чтобы облокотиться на неё и попробовать слегка вздремнуть, размышляя об их дальнейшей участи. Он помнил, с какой радостью и гордостью они рассказывали про своих детей, помнил как жаловались на жен, видел, что им есть ради чего жить и это его радовало. Была и его вина в том, что с ними приключилось, но нарушить свою службу они решили сами, осознанно, и было глупо сейчас искать виноватых.
— Ты уж нас извини, Белобог. У нас дети, семья, хозяйство, не получалось у нас по-другому, — начал один, кто решился озвучить мысли всех собравшихся. Белобог снова открыл свои глаза и вопросительно посмотрел на них, не понимая, за что именно они просят прощения, — Нас, наверное, казнят, как предателей.
— Хорошо, если нас только. Я за мать боюсь и за отца. Они-то почем виноваты? — добавил Басан. Когда его услышал товарищ, все это время молчавший, и, сидевший в темном углу поодаль ото всех, то всхлипнул и тихо зарыдал. Он был самым молодым из всех сидевших мужчин и совсем недавно женился.
— Ты чего это, Богша? Не расклеивайся, держись! Мужчины мы али кто?!
— Аннушка только вчера призналась, что беременна, — ответил Богша сквозь и слезы и вытер сопли грязным рукавом. Мужчины замолчали. Сердце Белобога, в который раз за этот день, заныло от сочувствия. Он твердо решил их спасти, но не имел ни малейшего понятия, как он это сделает, поэтому не знал, что им сказать такого, чтобы они успокоились.
— Рановато вы тревожитесь, мужики, — заговорил он впервые за все время в темнице, — Вас не тронут. Ну, может, шлепнут плетью по спине пару раз, скажут, что так делать нельзя, да и забудут.
— Ты будто не знаешь, царя-Хотуна. Он жену погубил свою, думаешь, нас пощадит? — горько усмехнулся Богша, всхлипнув.
— Он вам не навредит. Жаль, конечно, мать Сварога. Досадно, что я не появился здесь ещё тогда - может получилось бы её спасти. Но сейчас-то я здесь - помогу, в беде не оставлю, что-нибудь придумаю. Забыли, что ли, чего я вытворить умею?
Мужчины вспомнили его захватывающие истории, в которых ложь была больше похожа правду, чем сама правда. Они, наконец-то, вспомнили, кто перед ними сидит, заулыбались, вдохновились и, пусть и не до конца, но успокоились. Они провели остаток заключения в каких-то легких разговорах ни о чем, пока воины Хотуна собрались и были готовы к путешествию. Белобога вывели из темницы, он на прощание кивнул своим товарищам, - скорее всего, они больше не увидятся — и его увели к вратам в Межмирье, где его уже ждали остальные стражи и Хотун на своих конях. Он смотрел на него сверху вниз, со всем высокомерием и холодностью, которая в нем только была. Видимо, он хотел заставить Белобога плестись на ними великими и важными на своих двоих.
— Жалко живность будет, — сказал Белобог, как только подошел к нему ближе. Хотун не понял, о чем он говорил и вскинул брови, безмолвно приказывая пояснить, — Вы коней первыми потеряете, а может и сами вместе с ними пропадете.
— Почему?
Белобог подумал, пытаясь объяснить в словах то, что сам не то, чтобы понимал - чувствовал.
— Пространство и время в Межмирье течет иначе - оно словно размазано по чистой бумаге. И сознание того, кто вступил на эти земли, меняется под его влиянием...
— Ближе к делу, Белобог, я не намерен слушать тебя до вечера, — перебили его.
— Твоя лошадь, вспомнит, что когда-то было дикой и вольной, сбросит тебя и сбежит, — кратко констатировал Белобог. За все то время, что он провел по Межмирью, он очень редко, но все же встречал, чьих-то оседланных лошадей, которые, наконец, осознав, что потерялись, увязывались за ним по пятам, словно прося о помощи.
Слова Белобога, снова убедили Хотуна, и он все же решил отказаться от идеи отправиться в Межмирье за Сварогом на коне. Но за это, словно разозлившись на то, что Белобог нарушил его планы, Хотун приказал заковать его в цепи и держать рядом, как лошадь в узде. Юный странник не был рад такому исходу событий, но догадывался о них и возражать не посмел. Он повел их за собой в глухой туман, зная, что уже через несколько часов, его воины начнут один за другим пропадать, оставив царя с ним наедине.
Тогда-то он с Хотуном и поиграет.
Глава 4. Налево пойдешь - себя потеряешь.
Глава 4. Налево пойдешь- себя потеряешь...
