– И Гарцель, и Александр. Хотя он меньше всех тебе доверяет. Ты никому не помогаешь, моря себя голодом и рассматривая потолок. Подумай если уж не о некромансерах, так о своем Ратбоуне. Что станет с ним?

Я кивнула, показывая, что услышала ее. Аклис сжала мою руку в своей и поднялась.

– В отличие от тебя, мне не бывает холодно, а вот у тебя уже губы синеть начинают. Пошли в замок, на улице еще не лето.

Вот такой я помню ее. Командирша с фиолетовыми волосами, на запястье которой трясутся браслеты, потому что она не может усидеть на месте. Честная, отважная и полная противоположность «олененку, отбившемуся от стада».

Горло сковало спазмом. Даже если бы я знала, что ответить Аклис, то смогла бы издать лишь жалкий писк. Поэтому я молча встала с лавочки, потерла заледеневшие пальцы и пошла вслед за подругой в замок теней.

Ратбоун ждал меня в спальне. У него в руках снова была та книжка с потрепанной обложкой. Его глаза скользили по странице, а затем возвращались и начинали заново, словно он перечитывал одни и те же строки.

Ветер с нотками бриза покачивал шторы, но даже эта свежесть не помогла мне почувствовать себя лучше. Я прокручивала в голове слова Аклис, и к горлу подходила тошнота.

Она права, я сдалась, отказалась принимать последствия своих действий. Мама умерла, и придется с этим свыкнуться.

– Как ты? – осторожно спросил Ратбоун.

Я задержала взгляд на его обеспокоенной физиономии: складка на лбу, уголки губ опущены, а в глазах страх. Будто он боялся меня спугнуть.

– Не прячься снова…

– Я не могу сейчас об этом говорить, – с трудом ответила я.

Я сняла толстовку и бросила ее на пол. Ратбоун недовольно поджал губы, но промолчал. Я отвернулась, готовясь забраться под одеяло. Еще несколько минут пострадаю и соберусь. Может, полчасика.

– Хорошо, как скажешь, – натянуто произнес мой парень.

Что-то внутри треснуло. Я резко повернулась к нему.

– Серьезно? Ты опять поддашься?

– Не понимаю, о чем ты, – ответил он, но на мгновение на его лице отразилось раздражение.

Он быстро скрыл эмоции, спрятал их под маской безразличия и вернулся к чтению. Это разозлило еще больше.

– Хватит ходить вокруг меня на цыпочках!

Ратбоун отложил книгу и тяжело вздохнул.

– Мора…

– Чего ты так боишься? Что я брошу тебя и лишу магии?

Ратбоун дрогнул и зажмурился, словно от пощечины.

– Думаю, мне стоит уйти. Я вернусь позже, – сказал он и поднялся.

Я схватила Ратбоуна за локоть и дернула на себя. Его глаза загорелись, точно огонь. Золотистый оттенок стал темным и горячим.

– Ну же, давай, выскажи все, что тебя так беспокоит! Хватит убегать!

– А что я, по-твоему, должен делать? Накричать на тебя? – воскликнул он. – Напомнить тебе, что ты не одна? Что я привязан к тебе до конца своих дней?

Я отошла на шаг назад. Он привязан ко мне? Да я спасла его!

– Ты жалеешь о том, что произошло? – тихо спросила я, хотя внутри все кипело от злости. – Что я приковала тебя к себе?

– Конечно, жалею! Я умер, Мора, а проснулся марионеткой. Затем обрел свободу буквально на секунду, и вот я снова в оковах! – Он повертел у меня перед лицом запястьем со сверкающим браслетом.

Челюсть заныла. Я даже не заметила, как сильно ее сжала.

– Я оболочка себя! Кроме тебя и сестры у меня больше никого нет! И ты… ты едва не покинула меня. Снова…

Его губы задрожали.

– Ну прости, что я превратила тебя в человека и подарила свою магию! Прости, что я не отпустила тебя на свободу! После того как мы победим Аймона, проваливай на все четыре стороны!

– Мора, я же не это имел в виду… Думаешь, я хочу без тебя жить?!

– Я не знаю, чего ты хочешь! Ты никогда об этом не говоришь!

– Да потому что с тобой вечно что-то происходит! Неважно, чего я хочу. Сейчас ты важнее.

Я судорожно вдохнула, и в груди закололо. Я присела на кровать, не в силах больше стоять. Голова кружилась, но я не плакала. Держалась за гнев, как за спасательный круг.

Я больше не хочу быть жертвой!

– Лучше мне сейчас уйти. Проверю, как там Киара, – сказал он, избегая смотреть мне в глаза. – Не хочу, чтобы мы с тобой ссорились. Не хочу, чтобы мы отдалились…

– Это уже происходит, пока ты держишь меня в руках, как яйцо с хрупкой скорлупой!

– Мора…

Он поднял измученный взгляд на меня, и я снова почувствовала себя виноватой. Но вместо того чтобы извиниться за то, что сорвалась на Ратбоуна, я сложила руки на груди и дождалась, пока он выйдет из спальни.

«Ну и кто из нас прячется?» – раздраженно подумала я.

Я пнула вещи на полу и столкнула с кровати подушки. В последнее время в голове стало непривычно тихо: артефакт больше не разговаривал со мной, не подпитывал гнев и не подталкивал в нужную сторону, а Ратбоун, судя по всему, потерял доступ к моему разуму из-за сдерживающего браслета.

Мысли беспрепятственно бродили в подсознании, и внутри стало неуютно. Мне не хотелось находиться в своем теле. Я упала на кровать и подтянула колени к подбородку.

Перестанут ли когда-нибудь кошки скрести на душе? Покинет ли меня напряжение?

Я дала волю эмоциям и едва не завыла. Мамы больше нет… Бабушки тоже уже давно не стало, других близких родственников у нас никогда не было. Теперь я понимаю, что именно Сельгар был городом, где я провела первые годы жизни, которые не помнила.

В Сельгаре жила бабушка, потому что она – ведьма теней, как и все остальные женщины по нашей линии. И отец тоже отсюда, когда-то он тоже ходил по коридорам замка и спал в этой комнате. Возможно, даже на этой самой кровати.

Я вытерла слезы и сопли. Во мне словно дамбу прорвало, и после трех дней апатии было приятно почувствовать хоть что-то. Аклис и Ратбоун расшевелили меня, напомнили о жизни за пределами горя и тоски по матери.

Затем грусть сменила злость. Как я умудрилась снова позволить властному мужлану обвести себя вокруг пальца? Почему я так легко доверилась ему?

Желание вернуть маму застилало глаза, вот почему. Я отказалась принимать во внимание предупреждения и знаки, буквально горевшие красным. Комната, в которой он мне представлялся в Империальной звезде, тоже была алой. Как кровь.

Пытался ли артефакт таким образом намекнуть, кто он такой на самом деле?

Аклис, Гарцель