Предвкушение. Я издала мягкий, изящный смешок, которым гордилась бы сама Нур:

– Меня еще никогда не обвиняли в скромности, поэтому я приму ваши комплименты.

Я вновь взяла свой сосуд, не забыв перед этим еще раз коснуться пальцами кожи Маза. Затем я сделала большой глоток остывшего чая – возможно, слишком большой – и аккуратно поставила сосуд на стол. Заигрывание не было моей сильной стороной, но я подумала, что получается у меня не так уж плохо.

Слуги подали ароматное блюдо из риса с пикантным маринованным манго и ягнятину, тушенную с цельным зеленым перцем чили. Я сосредоточилась на угощении, едва ощущая остроту специй, хотя еда была отменной. Именно о такой я мечтала, лежа на полу своей тюремной камеры.

– Есть кое-что, что я бы хотел узнать, – как бы невзначай сказал Мазин, но я поняла, что это притворство.

Преимущество того, что я знала его очень давно, заключалось в том, что я замечала, когда его что-то беспокоило. Меня снова охватила боль узнавания. Я вспомнила те времена, когда знала выражения его лица, когда мы могли провести целый разговор одним лишь взглядом.

– На базаре Анам упомянула, что, когда ей завязали глаза, она услышала шум борьбы, – продолжил Маз, откинувшись на спинку своего сиденья. – Будто кто-то сражался с хулиганами, которые похитили ее. Это вы отбивались от головорезов? – На его губах играла улыбка, а плечи были слегка ссутулены, как будто он был расслаблен и спокоен, но мне было известно, что это не так.

Я улыбнулась в ответ.

– Вообще-то да, – признала я, наблюдая, как его брови поднимаются вверх: он этого не ожидал. Хорошо. Санайя окажется всем, чего он не ожидает. – Прежде чем они скрылись, мне удалось нанести им несколько ударов. – Я сделала глоток своего напитка, терпкий цветочный вкус которого заглушил вкус еды и обострил мой мыслительный процесс. Я не упомянула, что «головорезы», о которых шла речь, были детьми и что одного из них трясло от смеха, когда мы делали вид, что ведем борьбу.

Мазин улыбнулся, широко и хищно, как акула. Он наклонился так близко ко мне, что я почувствовала исходящий от него свежий лесной аромат. Он сложил пальцы домиком:

– Простите, я не хочу вас обидеть, но не могу представить, как вы сражаетесь с головорезами.

Он скользнул взглядом по моему телу, словно желая, чтобы я увидела то же, что и он. И я увидела. Девушку, одетую в драгоценности и шальвар-камиз с богатой вышивкой такого насыщенного цвета, что краска, должно быть, стоила дороже, чем это крыло дворца. Я была легкомысленным, красивым украшением. Не воином. Но он не знал, что воины тоже могут носить драгоценности.

– Моя мать научила меня. Она хотела, чтобы я могла постоять за себя. – Это была ложь, достаточно близкая к правде.

Мазин наклонил голову, все еще изучая меня, но уже с большей мягкостью во взгляде. Не знаю, купился ли он на мою ложь, но мои слова произвели на него другой эффект – заинтриговали его.

– Очевидно, она очень разумная женщина.

Я склонила голову:

– Да. Всех женщин в нашем племени учат сражаться. – Я облизнула губы. – Думаю, это полезный навык. Девушка должна знать, как вести себя в случае нападения.

Мазин подпер подбородок ладонью, его темные глаза были похожи на горное небо в полночь.

– Как ты научил меня, Маз, – перебила Анам с легкой нежностью, напомнив мне, что она все еще находится в комнате.

Я отвела глаза от напряженного взгляда Мазина и вновь посмотрела на его сестру.

– Анам хорошо сражалась, – улыбнувшись, сказала я с теплом и одобрением в голосе. – Когда я прибыла, она уже ранила одного из головорезов. Если бы ее не застали врасплох, она бы, без сомнения, одолела их всех.

Мазин посмотрел сначала на одну из нас, потом на другую:

– К сожалению, внезапность часто является стратегией, используемой противниками для того, чтобы взять ситуацию под контроль. – Он вновь повернулся ко мне. – Это лучшая тактика, которую можно использовать при нападении. – Его голос звучал ровно, он говорил без всякого снисхождения.

Я моргнула, глядя на него:

– Да, именно поэтому они не думали увидеть меня. – Я прочистила горло. – Эффект неожиданности.

Я вздернула подбородок. По коже пробежал трепет. Такой же возникает, когда знаешь, что у твоего противника столь же острое оружие, что и у тебя.

– Император хотел лично поблагодарить вас, но не смог отвлечься от дел. – Голос Мазина снова стал холодным, как тогда, когда я встретила его на базаре.

Я уверена, что император даже не знает, что я здесь и кто я такая.

– Но он хочет поблагодарить вас лично.

Мазин потер рукой подбородок, и у меня возникло необъяснимое желание заменить его руку своей, обхватить ладонью его подбородок и прижать его лицо к себе. Я впилась пальцами в ладонь, чтобы удержаться от столь безумного поступка.

– При дворе будет пир, и он бы хотел, чтобы вы пришли, – продолжил Маз.

– О, но мы будем рады, если ты снова придешь сюда и до этого! – воскликнула Анам. – Учитывая, что ты сделала, я буду рада, если мы сможем стать друзьями.

Я улыбнулась, почти искренне. Чем больше у нас возможностей попасть во дворец, тем больше шансов посеять семена нашей мести. И я знала, что Анам – одна из немногих слабостей Мазина.

– Ну разумеется, мы друзья. И ты тоже должна побывать у меня в гостях. – Я посмотрела на Маза. – Я с удовольствием приду на пир императора, тем более что я не так давно в этом городе. Это очень великодушно.

Мазин кивнул, на его лице была написана озадаченность, словно он до сих пор не мог разгадать, в чем подвох.

В конце трапезы Анам обняла меня, и мы пообещали друг дружке скоро увидеться. Я направилась обратно к входу во дворец, но тут со мной поравнялся Мазин.

– Вы не обязаны провожать меня, – рассмеялась я, оглядываясь в поисках Нур.

Но Мазин не отставал, и я заставила себя продолжать двигаться вперед.

Было странно снова идти с ним рядом, но, хотя на этот раз мои ноги были длиннее, он по-прежнему был намного выше меня.

– Я серьезно, – сказал он так тихо, что мне пришлось придвинуться к нему поближе, чтобы расслышать. – Я в долгу перед вами. А я всегда возвращаю свои долги. – Он