Картен спал на спине, заложив за голову руку. Он не сопел, не храпел, и вообще казалось: волко-демон не спит, а всего лишь притворяется, ожидая от меня каких-либо действий, но своим слухом я улавливала спокойное размеренное сердцебиение и глубокое дыхание, волко-демон всё-таки спал.

Спрятав хитрую улыбку, осторожно подцепила коготком одеяло, стянула его вниз вдоль крепких тренированных ног и прикусила клыком губу. Низ живота потянуло от неудовлетворенного желания, а уж когда пред моим мысленным взором промчалось остро-сладкое воспоминание откровенных, порочных оральных ласк, так и вовсе пальчики на ногах томительно поджались, а сердечко екнуло.

Просто как вспомню, как исследовала своим ртом внушительную вкусняшку, что как нарочно под моим жадным взглядом начала набухать, так и вовсе голова кругом. А уж вальтовая поза, когда Дин учил получать обоюдное удовольствие от одновременных ласк – перехватывало дыхание, горло пересыхало, а меня кидало в вяжущий на языке жар, чей кончик помнил фантомный вкус его семени.

Великие предки, с этим оборотнем я превращаюсь в ненасытную до его тела нимфоманку, собственно, это неплохо, так вообще-то и должно быть между предначертанными. Нечего стесняться.

Однако, было кое-что, что меня заботило. Уж не знаю, что себе в голову вбил Дин, да только кроме тех несомненно потрясных ласк, между нами ничего не было. Он попросту не брал меня, как должен был, творя с моим телом такое, что меня уносило и без всего проникновения, да только сейчас мне уж очень сильно хотелось вновь ощутить его орган в себе, и я намеревалась получить прямо сейчас то, что хочу, пусть мне придется для этого немножко изнасиловать волко-демона, ха.

В одно хищное слитное движение переместившись на Дина, усевшись прямо на увитый венами набухший твердый ствол, свидетельствующий о том, что его хозяин начал просыпаться, потерлась влажными складочками о бархатистую твердыню, мягко наглаживая поджарое тело, рельефный живот. Кинув на расслабленное лицо быстрый взгляд, наклонилась, лизнув кончиком языка горошинки сосков, ласково подула. Сильное тело вздрогнуло подо мной, дернулись руки, которые я тотчас с гортанным предостерегающим рычанием перехватила и сжала над его головой, нависая над сонным лицом.

Картен несколько секунд глядел на меня подернутым пеленой сна зеленым с желтыми вкраплениями взором. Тихо выдохнул, обдав лицо теплым дыханием. С нездоровым жарким интересом проследила, как розовый язык лизнул сухие, с четким контуром соблазнительные умелые губы, в попку мне упирался монолитный, подрагивающий от желания орган.

— Снежа, что ты делаешь? — ровный тон обжег позвоночник, а легкая хрипотца ото сна сократила стеночки. Прогнувшись в спине, скользнула влажными складками по пульсирующему стволу.

— Разве не видно? — шепчу, потираясь щеками и носом о его лицо.

— Плохая идея, — безлико, попыток вырваться Дин не предпринимал, но, очевидно, скоро попытается меня обломать. Ага, щас же. — Мы можем навредить ребенку.

Раздраженно вспыхнула.

— Каким образом?

— Не знаю, каким, но рисковать не намерен.

Стремительный рывок — и вот я уже подмята под ним, розовая головка упирается в складки, всего одно легкое нажатие — и он будет внутри… Боже, как же я этого хочу… Подаюсь бедрами в попытке насадиться, ага, куда там, этот бессовестный оборотень неуловимо быстро соскальзывает вниз, и вот темноволосая макушка меж моих ног, а наглый рот втягивает в горячее нутро клитор, мягко посасывая.

— Я могу удовлетворить свою девочку и таким образом.

Да, только мне этого недостаточно!

Зло рычу и тут же скулю, притягивая голову оборотня пяткой к плоти, заставляя его ткнуться носом в пухлые складочки, которые Дин начинает с наслаждением вылизывать, то ныряя в тянущую глубину, то кружа вокруг клитора и прищелкивая по нему языком. Умелые пальцы массируют грудь, кружа в такт языку вокруг сосков, сжимая и покручивая. Оргазм омывает тело, содрогаюсь на плотном языке, тяну за пряди волос, впиваясь когтями в могучие плечи, и поскуливаю, потому что мне по-прежнему мало.

В меня будто вселяется бес. С гортанным рыком вздергиваю удивленного невесть откуда взявшейся для такого финта силой оборотня и бросаю спиной на постель, с перекошенным от ярости и жажды дикого секса лицом запрыгиваю на крепкие бедра, чтобы молниеносно насадиться до самого упора, да! Да, черт возьми!

— Снежана! Ты что творишь? — испуганный стон.

— Беру то, что принадлежит мне по праву, — отзываюсь с рычанием, объезжая этого норовистого упрямого скакуна, прогибаюсь в спине до хруста поясницы, исторгая из груди жалящий грудную клетку вой победы. И ему вторит крепкое ругательство Дина, переходящее в грозный рык и вой.

Правильный мой наконец отпускает себя, впиваются в бедра пальцы, он жестко подкидывает меня на себе, вторгаясь быстрыми, жесткими и сильными толчками. Вот так, мой любимый, вот так, и никак, мать твою, иначе!

Любовный голод отпускает только через несколько часов, когда стрелка часов перевалила глубоко за полдень. Завтрак мы безбожно пропустили, но так плевать, переживем. Лежу на груди пары, лениво обвожу глубокие, уже затягивающиеся борозды от моих когтей на его плечах, животе и груди. В макушку мне удовлетворенно дышит волко-демон.

— Сумасшедшая, — бормочет, вороша дыханием волосы. — Моя. Сумасшедшая.

— Конечно, твоя. Да только ты не менее сумасшедший, если думаешь, что близостью можешь навредить нашему малышу. Нет, ну, если бы я была человеком – всё возможно, не отрицаю, да только тебе повезло больше, чем папе, уж простит меня мама, Бернару или дяде Лео, ведь тебе в пары досталась я.

— Да, мне повезло, — на животик опускается широкая ладонь. — Как чувствует себя наш боец?

— Нормально он себя чувствует, перестань, — усмехаюсь, привычно накрывая его ладонь своей.

— И всё-таки, тебе повезло куда меньше, чем братьям Флайм.

В воздухе повисает удивленный невысказанный вопрос.

— Поучаствовать в сезоне любовной охоты в нейтральном у нас вряд ли получится, — констатирую грустно.

Удивление трансформируется в изумление и веселье.

— Что? — хлопаю легонько по обнаженной груди. — Я хотела бы когда-нибудь поучаствовать, но боюсь, твой волко-демон просто порвет мою кошку. Как подумаю о размерчике твоего парня, так сразу представляю хомяка, пытающегося заглотить банан.

Грудная клетка Дина начинает подозрительно дрожать, поднимаю голову к мужскому лицу, а его прям всего перекосило, даже глаза выпучились, а губы дрожат.

— Ты чего это? — пугаюсь.

И Дина прорывает, Аббадор-холл сотрясает громогласный хохот. В