— На ты так на ты, — соглашаясь кивнула головой Амочка, — как ты знаешь, Леня, я раньше работала шеф-редактором одного небезызвестного журнала. Но, в силу обстоятельств, сейчас я осталась без работы, а жить я привыкла на широкую ногу.

Брови Леонида удивленно поползли вверх, — ты что же, на работу ко мне пришла устраиваться? Неужели у Великого Лодоса все так плохо с деньгами?

— Я не имею понятия в каком состоянии его финансы, посмотри на меня, как ты думаешь, такая женщина как я будет жить за чужой счет?

— Нет, но….Что я то могу тебе предложить?

— Информацию.

— Какую?

— О вас. Об Отверженых, — и, видя, что во взгляде оппонента по прежнему вопрос, она продолжила, — видишь ли, мне нужна сенсация. Что-то такое, за что я получу деньги. Много, много денег. Что бы я могла лет на десять улететь на острова и побыть там, пока не уляжется шумиха вокруг моего перехода во Тьму. Предлагаю тебе сделку — ты разрешаешь мне приходить в этот клоповник, который вы гордо именуете баром — смотреть, слушать, общаться, не более, но с гарантией безопасности, а я в ответ пишу о вас книгу, выручку делим пополам. Идет?

Он начал нервно теребить узел галстука, я его понимала, идея была великолепна, за треть гонорара от подобной книги можно было получить огромные деньги, хватило бы что бы купить три подобных бара со всеми его обитателями и еще осталось бы. Абсолютный эксклюзив, да все редактора, всех наших издательств передрались бы за возможность выпуститься у них.

— Мне нужно подумать, — наконец то сказал он. Я видела как в его голове жажда наживы борется с осторожностью, и алчность в конце концов победила.

— Думай, только недолго, я не собираюсь сидеть тут вечность, на эту ночь у меня есть планы интереснее.

— Ты обещаешь никуда не встревать, не лезть с расспросами, не очаровывать и не устраивать суккубьих сюрпризов?

— Можно подумать у вас есть тайны, — и она рассмеялась низким, грудным смехом, который сводит мужчин с ума.

Глупый, глупый, глупый Отверг, ну почему ты решил, что если наденешь ментальный щит то полностью защитишься от суккуба? Иногда нам вообще не нужно прибегать к магии очарования, за столько веков близкого общения с мужчинами, как смертными, так и Иными всех мастей, мы уже досконально изучили чем на того или иного можно воздействовать, чем пронять, заставить сердце биться быстрее и думать отнюдь не головой. Я видела со стороны сейчас многое, например то, что этот серый уже готов идти за ней на край света и целовать подол ее платья. Ну что, сильно тебе помог твой артефакт, ха!?

— Ладно, — Леонид приняв окончательное решение, поднялся из-за стола, — идем в зал, выпьем, поговорим в непринужденной обстановке, задашь свои вопросы.

В зале за это время ничего не изменилось, все так же ели, пили, курили, парочка, запеленгованная мною на входе видимо решила перебраться в более интимное место для совокупления. Леонид прошел в самую приличного вида клетушку и не успел он сесть за столик, указав рукой Амелике на диванчик напротив, как рядом с нами материализовалась официантка, к моему безумному удивлению — смертная.

Наш визави быстро, не глядя в меню, сделал заказ и уставился на нас, наслаждаясь реакцией.

— Она, что, смертная? — и Амелика абсолютно неэтично указала в сторону удаляющейся девушки пальчиком.

— Да, а что в этом такого удивительного, люди просто обслуга, не буду же я заставлять своих подавать мне пиво и еду, им и так досталось от этой жизни.

— И ты не боишься?

— Что она расскажет? Каждое утро ей стирают память, а зарплата такая, что она не беспокоится об этой амнезии, бедняжка считает, что у нее ранний Альцгеймер.

— И много у тебя тут человеческой обслуги?

— Хватает, но повара все Иные. Не морщись, да, тут непрезентабельно, но кормят хорошо.

— Сколько тебе лет?

— Достаточно что бы сказать — я устал от жизни, если бы я тогда хоть понимал, что именно мне предлагают.

— Каким ты был?

— Запомни, у нас нельзя об этом спрашивать, что было в прошлой жизни, то остается там, сейчас мы те кто мы есть, одинаковые, это вы там все продолжаете свои глупые и нелепые войны. Нам же хорошо и так.

— Можно подумать, вы ни с кем не воюете.

— Молодежи нужно развлекаться иначе они хиреют и начинают делать куда большие глупости и мне потом приходится все это разгребать за ними.

— Прятать трупы? Заметать следы?

— И это и многое другое. Что бы ты еще хотела узнать сегодня, пока твои дела не забрали тебя у меня? — и он, протянув руку погладил ее кисть кончиками пальцев. Я почувствовала, как она вся содрогнулась внутренне и принялась ее успокаивать.

Но я теряла сейчас время, вслушиваясь в их диалог, мне нужно было послушать совсем другое и я начала осматриваться, оставив в покое Амелику. На первый взгляд не было ничего необычного или такого, что могло бы привлечь внимание. Правда сам факт того, что Отверженные сотрудничают с людьми уже заставлял насторожиться.

Однако, мое внимание привлекла оживленная группка разношерстных Иных сидевших наискосок от нас. Не смотря на то, что все остальные в зале перестали обращать внимание на мою подругу, девушка из этой компании постоянно бросала в ее сторону не самые дружелюбные взгляды и что-то при этом говорила своим собутыльникам.

Прислушавшись я поняла, что не ошиблась. Они действительно обсуждали Амелику, но к сожалению совсем не в том ключе который мне был нужен, оказывается эта девица с моей подругой встречалась в схватке и вышла оттуда изрядно потрепанной. Однако, из их диалога я узнала кое-что важное — в этом баре был запрет на стычки, а вот за пределами нет и эти милые создания сейчас решали стоит ли мстить или нет, и насколько будет недоволен их начальник. А во том, что Леонид главенствует над всей этой шушерой у меня не осталось сомнений. Я ощущала льстивое, подхалимское внимание направленное в его сторону от каждого в этом зале.

Между тем, Амелика и Леонид принялись за ужин, который был действительно на удивление вкусным, от алкоголя моя любимая не отказалась и сейчас смаковала вино, стоившее примерно как и ее платье. Я начинала терять терпение, время буквально утекало по капле, уже почти полночь, на разгадку мне оставались сутки и тогда, сбудется пророчество и я умру, потому что допустить смерти Деметриума я не могла.

— Дорогая, ты что-нибудь узнала? — это Ами, судя