Комендант вспомнил свои мысли по поводу Дианы, и задумчиво кивнул.

- Да… я тоже с трудом поверил, что она отравилась. Да еще и письмо это… эрра так не выражалась никогда. С вашего позволения, я буду ее называть эррой Эрсон, все же…

- Да, конечно. Мне тоже так будет легче. Вы не могли бы просто рассказать мне о ее последних днях? Может, показать ее камеру? Умоляю?

К несчастным влюбленным и психически больным люди обычно бывают снисходительны, так что эрр Ленок поднялся из-за стола.

- Пойдемте, эрр. Я лично вас провожу.

Все равно свободное время было, а срочных дел не предвиделось. Да и любопытно же! Считай, театр с доставкой на дом!

Камера была небольшая, неуютная. Расмус представил Диану в этой клетушке и невольно сглотнул.

Такая яркая, такая живая, страстная, и в этих серых стенах!

Убогая мебель, кровать и стол со стулом, даже вещей никаких нет…

- Даже зеркала нет!

Эрр Ленок пожал плечами.

- Зеркало было, наверное, его, как и вещи, забрала эрра Розабелла.

- Кто?!

- Ну… эрра Розабелла. Она была с эррой Дианой здесь… до последнего.

Расмус задумался.

Старая сводня… ладно-ладно, она говорила, что помогает им от доброты душевной, и кстати, ни разу не брала с них денег, ни разу…

- Ее тоже казнили?

- Нет, конечно? – удивился комендант. – Почему ее должны были казнить?

Теперь уже захлопал ресницами Расмус. Аж ветер по камере пошел.

А почему, собственно, нет? Если Диану за измену… н6е доказанную, но Иоанна это не остановило, если Эрсонов пустили на плаху, если род уничтожили… а эта – цела?!

Это с какого же перепуга?!

- И она даже не была в заключении, ее не допрашивали, только с королевой она тут оставалась до последнего?

- С эррой Эрсон, да.

- Ничего не понимаю, - честно сознался Расмус. – А кто так приказал?

- Был приказ от его величества.

Расмус выдохнул. Потер лоб, и принялся осматривать камеру.

- Тут ведь ничего не осталось от Дианы?

- Нет, эрр. Эрра Розабелла забрала все.

- Она одна была при ее величестве?

- Ну да. Его величество распорядился больше никого не допускать.

Ага. Поручить лисе стеречь курятник, самое правильное занятие. Нет, но как?! Как эта эрра избежала наказания?

Ответа у Расмуса не было. Но тогда…

- А откуда тогда у ее величества взялся яд? Тоже эрра Розабелла?

Комендант потеребил себя за кончик носа.

- Хммм… я не задумывался. А вы уверены, что у эрры Дианы не было яда? С собой?

Теперь настала очередь Расмуса задуматься.

- Мне кажется, нет. Но я не уверен, это надо выяснить.

- И зачем эрре Розабелле эта смерть?

- Вот и мне кажется, что незачем, - согласился эрр. – Но что-то я ничего не понимаю.

Комендант пожал плечами.

Его-то как раз все устраивало, было – и прошло, и нет никакой Дианы. И зачем она тут нужна? Забыли, и все тут.

***

Беседа с тюремщиками удалась лучше, чем с начальником тюрьмы. Тем более, что каждый разговор Расмус начинал с золотой монеты.

Подходил к тюремщику, проникновенно так смотрел, вкладывал ему в руку золотую монету, и просил рассказать о последних днях Дианы.

Что она говорила, может, в каком настроении пребывала, чего хотела, о чем просила?

Пожалейте любящего человека! Он потерял самое дорогое, что у него было!

Тюремщики переглядывались, но не спорли, рассказывали честно.

Кто-то говорил, что Диа на капризничала, кричала, рыдала, кидалась посудой. Кто-то рассказывал, как ее успокаивала эрра розабелла, один рассказал, что Диана хотела дать весточку королю… ну, хоть как-то! А вдруг смилостивится?

Кто знает?

Этот тюремщик, вроде бы, ничем не отличался от остальных. Но… то ли как-то так он смотрел, то ли стоял, то ли чутье у Расмуса обострилось, после стольких дней крысиной жизни – кто знает?

Может, и все сразу сработало!

Расмус посмотрел и добавил вторую золотую монету. А потом и третью.

Тюремщик сломался на четвертой.

- я вижу, эрр, вы человек благородный…

Эрр добавил еще один золотой, и тюремщик махнул рукой на все. Жадность перевесила глас разума. Пять монет золотом? Да считай, годовая зарплата!

Как тут не рассказать хорошему человеку о маленьких тайнах Дианы?

- Эрр, тут дело такое, лично-то я свечку не держал. Но был у нас такой, Ирвис, вот, его к нам дядя пристроил. Ненадолго, Ирвис, он чем прославился, с бабами хорошо общий язык находил. Смазливый такой, вы-то, понятно, куда как краше, но Ирвис… бабы от него млели.

- А почему ненадолго? Вроде место у вас такое… не из худших?

- Ирвис женился, а его жене наследство перепало в Картене. Оказии ждали, чтобы уехать.

- Понятно.

- Так вот, Ирвис тоже баб любил. Приходит он вечером, и кольцо показывает. Да такое красивое, с сапфиром, и сапфир со звездой внутри. Я его спрашиваю, мол, своровал? Верни назад, комендант на такое строг! У нас же тут не простые люди сидят, легко нарваться можно…

- Ага.

Кольцо с сапфиром Диане дарил Иоанн. у Расмуса на звездчатый камень денег не хватило бы, он обходился тем, что ничего не стоит. А бабам все равно приятно. Цветочки, стихи, комплименты…

Видимо, оно было на Диане. Все верно, королева с ним почти никогда не расставалась, но…

- А Ирвис мне и объясняет, мол, не крал он ничего, подарили ему за услугу.

- Услугу?

- Баба ему заплатила за то, чтобы он ее… ну… это самое.

- Что?!

- Ребенка ей сделал!

Расмус как стоял, так и осел на стул.

- Р-ребенка?

- Да, эрр. Именно ребенка. Ирвис объяснял, мол, если королева беременна, так ее не казнят. Она может еще раз освидетельствование потребовать, в этом ей не откажут, а если у нее ребенок будет – смилуется муж. Обязательно. Может, первый раз ошиблись, такое тоже бывает.

Расмус медленно протянул тюремщику еще золотой.

- Он сделал?

- Да, эрр.