Вот самый сложный момент, когда в деле замешана скорость: надо за долю секунды понять, твой ли это человек. Возможно, у потенциальной пары больше не будет шанса пересечься в одной точке пространства. Надо помочь им использовать свой шанс и сделать это без промаха.

– Все верно, она очень одинока, – тихо говорит Валентин рядом со мной. – Стреляй.

Женщина удаляется с такой скоростью, что вмешиваться уже почти поздно. Но я выхватываю стрелу, натягиваю тетиву и стреляю, успев на секунду стать невидимой вместе с оружием. Магических сил во мне сейчас почти нет, больше мгновения мне морок не удержать, но больше и не требуется.

На таком расстоянии мне не видно, вошла ли стрела прямо в сердце, но похоже, что да. Меткий выстрел ровно в центр сердца ощущается как болезненный укол.

Судя по тому, что женщина падает с велосипеда, она почувствовала именно его. Падение на такой скорости выглядит довольно жутко: она кубарем летит в одну сторону, а велосипед – в другую. Люди вокруг шокированно охают. Дремавший на скамейке мужчина просыпается. Видит лежащего на земле человека в велосипедной форме и шлеме. С его места, скорее всего, даже непонятно, парень это или девушка, но он сразу бросается на помощь.

Остальные сторонятся, им не нравится, что их отдых прервал чей-то несчастный случай, и вздыхают с облегчением, когда мужчина помогает велосипедистке сесть. Та болезненно охает, но, судя по всему, вполне жива.

– О да, – с удивляющей меня тоской протягивает Валентин, глядя на них. – Сейчас он вызовет скорую и поедет с ней, ведь у него все равно нет других дел. Это начало любовной истории.

– Ты хорош, – бормочу я, тоже не в силах оторвать от них взгляд. – Ты еще работаешь?

– Нет. Я во всем этом разочаровался и отказался от работы. Что они мне сделают в своем управлении? А даже если и сделают – пускай, мне в целом все это порядком надоело. – Валентин делает паузу, а после словно бы нехотя добавляет: – Хороший выстрел.

Мужчина помогает женщине встать, отводит ее на скамейку. Звонит по телефону, одновременно поднимая велосипед. Женщина стаскивает шлем и обхватывает рукой голову с налипшими на нее потными светлыми волосами.

– Спасибо, – вырывается у меня. – Я могла ее пропустить, а его уж точно заранее не узнала бы.

– Не за что, Лира. Приятно иногда вспомнить старые времена.

– Думаю, даже ты слышал, что работник из меня так себе.

– Ну ты тоже можешь отказаться от работы. И тебе они тоже ничего не смогут сделать.

Я смотрю на него. Опять он забыл о главном.

– Через неделю я умру, – замечаю я грубее, чем планировала.

Валентин едва заметно морщится, словно ему неприятно это слышать, но его лицо тут же снова принимает бесстрастное выражение.

– Ладно, для секса уже поздновато, я устала, – говорю я. – Благодарю за компанию.

Это вежливое «проваливай», но Валентин, как ни странно, проваливать не собирается.

– Можем прогуляться. Я люблю, как этот город выглядит летними ночами.

Я пожимаю плечами. Про усталость я не врала, и все же… гулять с Валентином – любопытный опыт. О чем нам общаться? Куда направиться? Кто из нас быстрее ходит? На все эти глупые вопросы мне хочется узнать ответ.

– Ладно, давай, – киваю я.

Земной мужчина садится на скамейку рядом с велосипедисткой и о чем-то ее расспрашивает, придерживая велосипед, чтобы не падал. Женщина отвечает, неловко улыбаясь. Остальные уже потеряли к ним интерес.

Глава 11. Одиночки

Прогулка предсказуемо ведет нас к воде – в моем городе без этого никак. Мы бродим вдоль каналов, дыша ночной свежестью, и я неожиданно выдаю Валентину рабочую историю, которой ни с кем не делилась.

– Может, ты настолько умный, что поможешь мне? – с кривой улыбкой спрашиваю я. – Есть одно дело… хочу передать его кому-нибудь, пока еще могу. Человеческие полицейские не справились.

– Звучит скучно, но я слушаю.

Вопрос, кто из нас быстрее ходит, остается открытым, поскольку мы с удивительной точностью находим общий ритм во всем, что делаем вместе, даже в ходьбе.

– Лет десять назад я свела одну пару. Они безумно любили друг друга еще до моего выстрела, и я тогда подумала: «Какое простое задание!» Легко нашла обоих, хотя заявка звучала туманно, как обычно. Это стало одним из самых удачных моих дел. А потом все обернулось не к добру. Девушку убили, парень был безутешен, убийц не нашли. Я иногда слежу за тем парнем, он до сих пор один. Наверное, не может ее забыть. Я тайком пробовала выяснить, кто убил его любимую, но ничего не получалось. Думала, может, если правосудие свершится, ему будет легче отпустить ситуацию… А в сквере я подумала: раз уж ты так хорошо разбираешься в людях… может, выяснишь правду? Спросишь у какого-нибудь оракула? Я слышала, они до сих пор существуют, а у тебя наверняка остались какие-нибудь связи.

Пока я рассказываю историю, Валентин мрачнеет прямо на глазах. Мы шагаем по набережной, вода тихо плещет о камни, иногда мимо проезжают машины, проходят люди, а потом все снова тонет в тишине.

Молчание тянется так долго, что я не выдерживаю:

– Если тебе это не интересно, так и скажи, не тяни время.

Валентин долго колеблется, но потом все же отвечает:

– Оракул не нужен. Я знаю, что с ней случилось.

Я холодею.

– Ты и ее убил? – сдавленно произношу я, и он смеется.

– Конечно, нет. Моя безысходная злоба направлена только на амуров, людей я не убиваю. Нет, Лира, ее убил тот самый жених, которого ты считала столь безгрешным.

Я резко останавливаюсь посреди набережной. Валентин следует моему примеру.

– Ты издеваешься? Ты не можешь этого знать. Я даже их имен не называла! И вообще, он не стал бы ее убивать. Зачем, он ведь любил ее даже до моей стрелы!

– Потому и убил, Лира. – Валентин отворачивается и смотрит на реку, отражающую слабый свет фонарей. – Любовь – это желание обладать. Полная противоположность свободе для обеих вовлеченных в нее сторон. И чем сильнее любовь, тем сильнее желание обладать безраздельно. Тот юноша этого и хотел. Однажды ему показалось, что любимая ему неверна. В припадке ревности он убил ее и успешно