Бандиты, хрипло дыша, придвинулись к своей жертве вплотную. Хотя оружия в руках нападавших я не заметил, что-то подсказывало мне, что они вооружены и эта встреча неслучайна. Незнакомец вынужденно отступил на несколько шагов и оказался в кругу света от уличного фонаря, что позволило мне рассмотреть его более подробно.

Незнакомец был среднего роста и телосложения. Я не мог с уверенностью определить его возраст, но строгие линии гладковыбритого лица, без мальчишеской припухлости, но и без явных морщин, говорили об интервале между тридцатью и сорока годами. Офицерская шинель, несомненно, пошитая у лучшего портного, подчеркивала достоинства его фигуры. Из-под залихватски, «по-казачьи», заломленной фуражки выбивался русый чуб. Так как на шинели отсутствовали знаки различия, а на фуражке не было кокарды, я сделал вывод, что незнакомец – отставной военный. В пользу этого утверждения свидетельствовала не только манера одеваться, но и прямая осанка, несомненно, приобретенная в результате долгих упражнений на плацу.

Для врача, владеющего физиогномикой, его лицо было открытой книгой. Заметил я и благородство жестов, говорившая о знатном происхождении, и горделивую посадку головы, свойственную человеку, привыкшему смотреть поверх толпы. Без колебаний я распознал основные черты характера моего нового знакомого: уверенность в себе и хладнокровие.

Перед лицом опасности он вел себя мужественно, как и подобает дворянину. Казалось, его абсолютно не тревожит ситуация, в которой он оказался по воле судьбы. Не обращая внимания на обступивших его хулиганов, незнакомец поздоровался со мной кивком, как принято у офицеров. После, без лишней суеты, а именно суетливость движений часто сопровождает чувство страха, он достал из шинели серебряный портсигар и, прикрыв руками огонек, закурил папиросу.

Миролюбие и спокойствие в конфликтной ситуации способствуют снижению уровня агрессии. По крайней мере, так пишут в учебниках по конфликтологии. Об этом же свидетельствует и народная мудрость: «Плохой мир лучше доброй ссоры». Как интеллигентный человек, я предпочитаю находить мирное решение.

– Господа, позвольте поздравить вас с праздником!

Услышав мое поздравление и обнаружив, что я нахожусь рядом, хулиганы мгновенно перестроили свои ряды так, чтобы избежать нападения с тыла.

– Ты это… Мужик, проходи, не задерживай! – неожиданной высоким голосом и с какой-то даже просящей интонацией обратился один из них ко мне.

– Извольте обращаться ко мне на «вы», милостивый государь, – я почувствовал, что кровь прилила к моему лицу. – Не смейте указывать, где мне находиться и что при этом делать. Дорога широка, и я не загораживаю вашего пути. Если же вы планируете совершить злодейство, то знайте, я намереваюсь вам в этом помешать.

– Зяба, дай ему финкой! – высказал идею второй хулиган, и в их рядах вновь произошло движение. Действовали они по-прежнему молча, но удивительно согласованно, и, к своему удивлению, через мгновение я обнаружил себя оттесненным к незнакомцу.

Отчего во время гнева движения даются мне с трудом? Еле преодолевая скованность членов, я сорвал с себя плащ и обмотал им левую руку. В схватке это может помочь обезоружить противника.

Бандиты замерли в нерешительности. Я не являлся их целью, а то, что происходящее – неслучайное нападение, я уже понял. Мое появление нарушило их планы, но они явно не желали отказываться от добычи, которая, казалось, уже была у них в руках.

– Ой, не могу! Зяба, фраерок-то хорохорится! Пырни в пузик интеллигента вонючего!

Эта фраза подтолкнула меня к действию. Оцепенение прошло, не мешкая более, я перехватил зонт словно шпагу, направив его острие в лицо бандиту, которого подельник назвал Зябой.

Бандит побледнел и попятился.

– Так это… У них оружие имеется.

– Милостивые государи, извольте нас покинуть! – грозно сказал я. – Поверьте, я человек самой мирной профессии и мне претит сама мысль о возможном насилии, но как дворянин, я просто обязан защищаться всеми доступными способами.

Хулиганы растворились в ночи.

Мне было приятно осознавать, что моя угроза оказалась столь эффективной. Хотя, возможно, бандиты испугались большой компании, появившейся из-за угла.

Незнакомец протянул мне руку и как-то очень буднично представился.

– Алексей Конте, принц поэтов.

– Александр Любарский, врач, – в свою очередь назвался я и, пожав руку нового знакомого, поинтересовался. – Кто были эти люди, и почему они пытались причинить вам вред?

– Это пачкуны, давайте пройдем в более комфортное для разговора место. Скажем, выпьем горячего шоколаду. Угощаю, ведь я ваш должник.

Слой мокрого снега достиг толщины в тридцать сантиметров. Ноги промокли окончательно. Идея выпить горячий шоколад с коньяком и просушить ноги показалась мне чрезвычайно заманчивой. Не мешкая более ни минуты, мы отправились в путь.

Реклама врачу никогда не помешает, особенно, если он недавно купил практику. Руководствуясь этими соображениями, я на ходу вручил поэту свою визитную карточку и рассказал, чем как врач могу быть полезен ему и его знакомым. Конте хранил молчание.

Невский проспект походил на полотно, вышедшее из-под кисти сумасшедшего импрессиониста. Продолжавший падать снег смягчил строгие линии зданий, исказил перспективу. Дома, словно огромные грибы, нависли над головами горожан. Свет фонарей желтыми кругами разбегается в пространстве, выхватывая из темноты сюрреалистические сюжеты.

Проспект заполнен огромными толпами народа. Ни одного экипажа или кареты. Пешеход царствует этой ночью на главной улице Империи. С различной скоростью, непрестанно меняя галсы, разряженная публика движется в направлении Зимнего дворца. Никакого классового расслоения: аристократы и рабочие, чиновники и гости столицы идут в одном направлении, по одной улице, зачастую плечом к плечу, касаясь друг друга руками, крича друг другу приветствия. Отцы несут на плечах малолетних детей, жены несут в руках открытые бутылки шампанского и букеты цветов. Царят сумятица и радостное возбуждение.

На высоком деревянном помосте, отражаясь в гигантском зеркале, установленном за этой импровизированной сценой, пляшут негры. Их обнаженные тела украшены пышными цветными перьями и блестят от пота. Негры неистово подпрыгивают и извиваются, следуя ритму африканских барабанов. В свете рампы видно, как пар столбом поднимается от разгоряченных тел танцоров. Молоденькие барышни столпились около сцены, их глаза блестят от возбуждения. Они, смеясь, обсуждают достоинства танцоров, бесстыдно указывая руками на своих фаворитов.

Вокруг гигантской снежной бабы разночинцы и мещане пляшут камаринскую. Выдают коленца, кто во что горазд, и в присядку, и колесом, и лебедушкой. Отчаянно наяривает молодой гармонист. Сосредоточившись на музыке, едва поспевают за ним два балалаечника. Их руки так и мелькают, так и мелькают.

Буквально в шаге смельчак, скинув шубу и сапоги, лезет по столбу в надежде достать привязанного к перекладине поросенка. Животное от страха пронзительно визжит. Пьяный городовой, крепко упершись ногами в снег, состязается с ним