В том, что со мной случилось, обнаружилась хоть одна позитивная сторона: я узнала своих знакомых с новых сторон. Аврора вот любила проклявшего ее Аполлона. Лео потерял возлюбленную, а я-то думала, ему просто нравится жить на всю катушку и тискать всех красоток, которые попадаются на пути. Для тех, кто живет ради любви, амуры удивительно редко говорят о ней всерьез.

– И все-таки, если бы Астру полюбил тот, кто ее поцеловал, она могла бы спастись? – возвращаюсь я к теме. – Должен ведь быть какой-то способ не умереть.

– Ну… это ведь просто слухи. Про кого-то что-то подобное рассказывали, хотя дело было очень давно, я уж и не помню, о ком речь. Якобы парня-амура в шутку поцеловала одна озорница, которая ему нравилась. Он почувствовал приближение смерти и решил завоевать сердце этой озорницы. Завоевал, они еще раз поцеловались и жили долго и счастливо. У нас, амуров, тоже есть потребность в своих сказочках, не только же людям их придумывать.

Даже если это сказка, надо же мне хоть на что-то надеяться! Итак, единственная надежда для гибнущего амура – добиться любви того, с кем он целовался. Ну хоть что-то! И я могу попробовать кое-что для этого сделать…

– Спасибо! Все передам Лео.

Я чмокаю Аврору в щеку и встаю. Главное теперь, чтобы Аврора и Лео никогда за остаток вечности не встретились и она не спросила бы его, как продвигается роман.

Впрочем, если умру, хоть об этом можно будет не беспокоиться. Я уже не смогу сгореть от стыда за свое вранье.

Глава 6. Соблазн

Полночь. Я выхожу из такси перед особняком Бранта – точнее, как выяснилось, перед особняком Валентина. Брант был смертным, его давно нет, и теперь у его дома другой хозяин. Я приоделась: черное платье с глубоким вырезом на спине, длинное ожерелье, серьги. Босоножки на шпильках пришлось достать из мусорки. Конечно, не хотелось надевать то, что напоминает о вчерашней ночи, но когда до смерти остается двенадцать дней, и не такое сделаешь.

В особняке мягко горят несколько окон, а еще, как я и помню, таинственно сияет фонарь в арке здания. Валентин определенно проводит вечность с максимальным комфортом. Интересно, как он на него зарабатывает? Тоже трудится днем в банке, как Лео? Или втирается в доверие к пожилым смертным дамам, а когда те покидают наш мир, получает наследство? Я слышала, некоторые наши так делают. Ладно, наплевать. Ни одной лишней мысли не хочу посвятить этому типу.

Я толкаю решетку. К счастью, открыто, а то я уже боялась, что после моего визита Валентин решит запереться на все замки, чтобы его больше не беспокоили. Каблуки тихонько стучат по асфальту, когда я захожу во двор и распахиваю входную дверь.

При вечернем освещении холл выглядит особенно печальным и пустым. Этот дом определенно не из тех, где царит веселье и радость. Я шагаю вверх по лестнице, крепко держась за перила.

– Валентин! – зову я, стараясь, чтобы голос звучал подружелюбнее.

Пусть знает, что это я. Не хочется, чтобы он принял меня за грабителя и застрелил из пистолета. Стрелять сегодня буду я. Правда, не из человеческого оружия.

Я прохожу через темные комнаты. Холл внизу был освещен, а здесь все тонет во тьме. Прислушиваюсь. Тишина. И наконец в дальней части дома я улавливаю звуки. Направляюсь туда, по дороге еще раз позвав хозяина дома по имени, чтобы оповестить о своем приближении.

Валентин в кабинете. Сидит за большим столом и что-то печатает на человеческом ноутбуке. Значит, у него все же есть какая-то работа – не роман же он пишет. В комнате горят камин и настольная лампа. Откуда страсть топить печь в июльские дни? Может, он настолько стар, что мерзнет даже летом? Валентин поднимает глаза и вопросительно смотрит на меня, как будто до этого и не слышал, что к нему кто-то идет. Я не верю в это ни секунды.

– Добрый вечер, – любезно произношу я.

Волосы я уложила в высокую прическу, которая отлично подошла к платью. Сегодня днем он увидел меня такой замарашкой, что теперь я испытываю желание блистать. Не хотелось показывать, что меня задели все его слова про то, какая я непривлекательная, но вообще-то задели. Когда появилась надежда, что я, может, еще и не умру, меня сразу догнала обида.

– Уже недобрый, – отзывается Валентин, не поднимаясь мне навстречу.

Взглядом он явно показывает, что видеть меня не рад, но я тут и не для его радости. Пока нас разделяет стол, нужно сделать то, зачем я пришла.

* * *

У каждого амура свой лук, и мы в любой момент способны сделать его невидимым. Иначе как бы мы разгуливали с ним по городу? Когда приходит время стрелять, нужно вернуть луку физический облик. Мы выбираем место, где нас не заметят, а потом просто берем и стреляем. Например, если объект стоит у открытого окна и тебе удалось забраться в квартиру напротив. Но чаще всего приходится действовать в толпе людей, у них на глазах. Тогда мы на несколько секунд полностью делаем невидимыми себя вместе с луком: это трудно, и для такого нужна или вода Нептуна, или волшебный эликсир. Но сейчас мне скрываться не от кого.

Я желаю, чтобы лук и колчан у меня на плече стали видимыми. Вытаскиваю стрелу, прикладываю древко к гнезду тетивы. Поднимаю лук, натягиваю тетиву и совершаю выстрел. Все это занимает секунду. Без ложной скромности скажу, что я прекрасный лучник. Пришлось им стать, чтобы поражать сердца объектов с максимальной точностью и не тратить силы на общение.

Человек даже не успел бы сообразить, что происходит. Но Валентин, к сожалению, не человек. Мой выстрел идеален, я это знаю, и все же… Он что, поймал стрелу на лету?

– Серьезно? – спрашивает он и откидывается на спинку кожаного кресла. – А ты безрассудная. – Стрелу он задумчиво покручивает в пальцах. Как Валентину удалось ее поймать? Это же невозможно! – Любовные стрелы разрешено использовать только для людей, – говорит он таким тоном, будто и в самом деле подозревает меня в тупости.

– Да мне плевать, что разрешено, а что нет, – резко отвечаю я.

Вопреки логике я верила в успех своего глупого плана и теперь не представляла, как поступить. Так и стою, сжимая