— Пи! — мышь ударил себя кулаком в грудь.

В кирасу.

— Он уверен… тут сделали раскладку по проводке, перегрызут кабеля… кабели? Слушай, как правильно?

— Правильно — перегрызть в нужных местах, — ответил Лёшка. — А что там грызть — это уже детали.

— Вот… запасные выходы откроют, из палат всех выпустят… ну и так-то… там этому, разведчику, нужно пройтись и народ поснимать для отчётности. Вы только сами не попадайтесь…

— … и смотри, Данька своего приятеля заберет, — Женька сидел, скрестивши ноги, и на пододеяльнике в голубые незабудки — может, и не они, поскольку в цветах Наум не очень разбирался — вырисовывал план будущей операции. Пальцем. — Но его ж искать будут, так?

— Так, — согласился Наум Егорович. — Определённо будут.

Потому что когда из закрытой палаты пропадает человек — это само по себе нервирует, а уж когда эта палата находится на закрытой территории, где расположены закрытые же и, что куда важнее, напрочь незаконные лаборатории, это нервирует в разы сильнее.

Вот будь это Наума Егоровича лаборатории, он бы это исчезновение так не оставил.

— Могу вызвать группу. Всё тут накроют, но…

— Чего ж не вызываешь? — Женька поскрёб голую ногу, расписанную странными узорами.

— Вызвать недолго. Лабораторию накроют, конечно. И местных деятелей, но… — Наум Егорович поглядел в окно, за которым стояла темень. Так-то и в палате было сумеречно, хотя узкая полоска ночника над дверью горела. То ли камеру подсвечивала, то ли их вот с Женькой. — Это ж не само собой появилось. Кто-то сюда вложился прилично так. И этот кто-то явно при деньгах и связях.

— Согласен.

— А ещё, если за столько лет про это место никто ни сном, ни духом, то он очень осторожен. Активы сбросит и затаится…

Только затею свою не оставит. Если уж пошла работа, то продолжат её, через год там или два, но продолжат. Выберут другое местечко, тоже оборудуют вон, а потом…

— И чтоб до него добраться, нужны будут доказательства. Железные. Такие, против которых адвокаты не помогут. Чтоб даже в суд это не вышло, чтоб государь словом своим решил. А он слово не скажет без веской причины. Родовитые друг за друга держатся… равновесие.

— Вот! — сказал Женька предовольно, будто новость о необходимости это равновесие хранить нисколько его не расстроила. — Поэтому надо сделать так, чтобы это исчезновение выглядело естественным.

— Это как?

Всё же права была супруга, говоря, что с воображением у Наума Егоровича туговато. Он вот, как ни силился, не мог представить вариант, в котором исчезновение человека из запертой палаты будет выглядеть естественно.

— Это вот так… — Женька поднялся. — Пошли гулять…

И к двери подошёл. А та взяла и открылась. Сама собою.

— Как это ты? — Наум Егорович из интереса понажимал на кнопки. Замок поблескивал огоньками и, значит, работал.

— Ай… говорю ж, в детстве я ещё тем поганцем был. Меня матушка одно время запирала. Надеялась, что дома удержит.

— И как?

— Зато умею замки вскрывать. Почти любые! — похвастал Женька и рукой махнул, мол, проходи. — Сейчас вот и другие откроем… пусть люди погуляют.

Науму Егоровичу оставалось лишь кивнуть.

Ближайшая дверь распахнулась без звука.

— Выходите! — бодро возвестил Женька. Но в палате было тихо и сумрачно.

Как и в следующей.

Сперва даже Наум Егорович подумал, что палаты эти вовсе пусты. Но потом пригляделся и увидел людей. Те лежали на кроватях спокойно и казались даже не спящими — неживыми.

Наум склонился над бледной, что смерть, девушкой с коротко остриженными волосами. Она, почувствовав присутствие его, открыла глаза. Вот только взгляд был мёртвым.

— Вставай, — Наум Егорович потянул девушку за руку. И девушка моргнула, потом снова, пытаясь сфокусировать взгляд.

А ведь она того же возраста, что и дочка его.

— Вставай, давай… как тебя зовут?

— Маргарита. Но можно — Марго, — ответила она шёпотом. — А ты кто?

— Я? Я так… один ненормальный, — Наум Егорович вовремя спохватился, что не стоит так вот представляться.

— Тогда ладно, — согласилась Марго и села. — Если один, то это ещё ничего. Хуже, когда все кругом ненормальные, при этом людьми притворяются.

— Встать сможешь?

— Зачем?

— Гулять пойдём. Хочешь гулять?

— Хочу. Только… я забыла.

— Что?

— Всё, кажется… сперва помнила-помнила, а потом… каждый раз такая слабость и хуже, хуже… — бледные тонкие пальцы вцепились в протянутую руку. И Наум Егорович, наклонившись, поддержал девчушку, помог подняться.

Да в ней весу-то почти не осталось.

Рукава пижамы соскользнули к локтю, оголяя руки, тоже тонкие и белесые. Кости, кожей обтянутые. И россыпь синяков. А над запястьем широкая полоса пластыря.

— Я не наркоманка, — сказала Марго тихо. — Просто за столько лет вены истончились. Они и колют аккуратно, но синяки остаются.

— Зачем колют?

— Кровь берут. Или препараты вводят. Но в последний месяц только физраствор капали. И витамины с питанием, — она одёрнула рукав. — Готовят, наверное.

— К чему?

— Не знаю. Но отцу я не нужна. У него недавно новый наследник появился. Значит, или болезнь, или несчастный случай. Уже недолго осталось.

— Почему?

Чтоб… всё-то пишется, но бусина сменная лишь одна, а передать информацию надо. Или сразу всё-таки вызвать? Но это, если не провал, то почти.

Инструкция чёткая. Но одно дело инструкция, и совсем другое — эта девчушка с огромными глазами.

— Так успокоительное давать перестали, иначе вы бы не добудились. И кровь вон брали. Наверняка, чтобы на остаточные следы проверить. Если чисто, то держать не станут. Здесь всё хорошо отработано.

— Уйти хочешь?

Решение было неправильным. Но… и оставлять эту девчушку здесь, в ожидании смерти, тоже было напрочь неправильным.

— Уйти? Отсюда невозможно уйти.

— Возможно. Давай. Сейчас мы тебя… осторожненько.

На ногах она еле держалась. А в коридоре встретил Женька.

— Спят все, — сказал он. — Так не встанут, надо бы будить…

— Не выйдет. Они под снотворными.

— Ну, сейчас племяшечка придёт и отольём. Вода любую муть уберет… а это кто у нас такая дохлая?

— Марго, — сказала Марго, щурясь. — А вы второй сумасшедший?

— Второй? Конечно, хотелось быть, если не единственным и неповторимым, то хотя бы первым, но ладно. Будем считать, что нумерация проходит в порядке личного знакомства. Так?

Марго кивнула.

— Твоя… племянница сможет девчонку забрать? Если не у себя оставить, то пусть институтским отвезёт. Её убить планируют.

— Вижу.

— В смысле?

Женька не ответил, но рукой махнул над головой девчушки. Вроде по воздуху, но в пальцах его воздух сгустился, а следом раздался тихий мерзкий скрип. Такое, то ли зубами по стеклу, то ли стеклом по зубам, Наума Егоровича прямо