Когда шли в город через Длинный парк по Бестолковой аллее, где этой осенью листья деревьев были голубыми, синими, сизыми, словно их неизвестным науке способом накрыла Лехова тень, Анн Хари вертел головой, как приезжий, впервые попавший в Грас-Кан. Всё смешалось – разноцветные заросли, неповторимые запахи здешней земли, корпуса Больших Городских мастерских, его детские воспоминания, ШиКоНах в подаренной Лийсом форменной куртке Эль-Ютоканского Потустороннего с Бусиной на плече, сигара из Тёнси в кармане, пустая кошачья переноска в руке, пара непрочитанных книг из несбывшейся вероятности в рюкзаке – так что Анн Хари начинало казаться, будто это происходит во сне. С одной стороны, да какая разница – что пережил, то твоё навсегда. А с другой – тогда снова придётся подскакивать прямо с утра, впопыхах собираться, вспоминать, что обычно берут в дорогу, искать, где у куртки рукав, вызывать такси силой слова адрэле (иначе на окраине Козни его не найти), делать крюк ради покупки дорожной кошачьей еды в специальных удобных банках и дорожного же горшка. А потом пытаться хоть немного поспать в полёте, просыпаться от любого толчка, волноваться за кошку, перестать волноваться за кошку, безуспешно пробовать почитать. Или хуже того, проснуться и выяснить, что ШиКоНах вообще не планировал ехать в Грас-Кан. И с лётчиками не договаривался. И Бусине не обещал. Ну уж нет! – возмущённо думал Анн Хари. И на всякий случай сказал: «Мы прилетели в Грас-Кан наяву». Друг покосился на него с интересом, но смеяться не стал, а только кивнул.

Дома Ший Корай Аранах и кошка сразу отправились исследовать новую территорию, а Анн Хари остался сидеть на крыльце, как будто был не хозяином, а стеснительным гостем и ждал, когда его пригласят.

На самом деле, ничего он, конечно, не ждал, просто сидел на пороге, как любил сидеть в детстве. И не то чтобы вспоминал те моменты, скорее, заново их проживал. Как будто вернулся из школы, и теперь можно клеить на окна цветную бумагу, или отправиться к папе в бар, или залечь на диване с книжкой, или подбить приятелей заглянуть в Пустой Дом, или в одиночку пойти исследовать какой-нибудь незнакомый район. Столько прекрасных возможностей, одна заманчивее другой! Ему всегда было трудно выбрать, потому что хотелось сразу всего.

И сейчас то же самое, – весело думал Анн Хари. – Я Ловец книг из Лейна, художник из несбывшейся вероятности, горемычный мёртвый создатель Грас-Кана, завсегдатай подпольного бара, псих и умник, сновидец, помощник ангела, ничего не отдам, всё моё.

– Эй, – спросил Ший Корай Аранах, – ты чего не заходишь в дом?

– Просто вспомнил, как люблю сидеть на пороге.

– Да ты и так всегда на пороге.

– Типа того. Но сейчас он наконец-то не образ и не метафора, а просто нагретое солнцем крыльцо.

* * *

У них было всего пять дней, потому что лётчики ради Ший Корай Аранаха, конечно, готовы разбиться в лепёшку, никогда не забудут, кто проложил им этот невозможный маршрут, но у них расписание, обязательства, билеты распроданы почти на двадцать декад вперёд, стать разбитой лепёшкой от этого вряд ли поможет. Мог бы помочь второй самолёт, но он пока существовал только в планах – аж на будущий год. Так что им предложили на выбор два варианта: лететь обратно через пять дней или через примерно сорок, но даже это пока неточно, надо посмотреть, как пойдёт.

Анн Хари сейчас с удовольствием остался бы хоть на год, однако он считал своим долгом следить за выходом книг из несбывшейся вероятности и сразу относить экземпляры Юрате; с практической точки зрения это было совершенно необязательно, но метафизически необходимо, как летом регулярно поливать огород. Ший Корай Аранах над ним посмеивался, но его самого примерно таким же огородным магнитом тянуло обратно в Лейн. Поэтому они дали друг другу слово, что просто будут выбираться в Грас-Кан почаще. В самом начале весны – обязательно, Ший Корай Аранах и Бусина ещё не видели, как дружно здесь всё цветёт. И в середине лета, когда в городе большой карнавал. А потом снова осенью, потому что каждая осень в Грас-Кане неповторима, ни одной нельзя пропускать. Причём забронировать эти полёты можно заранее. Да хоть прямо сейчас.

Запасшись билетами, они исполнились оптимизма, и «всего пять дней» превратились в «аж целых пять». Оба знали по опыту, что в пять дней помещается много счастья, особенно если спать до полудня, неторопливо пить кофе и завтракать, а потом отправляться в произвольно выбранном направлении, неизвестно зачем и куда, предоставляя судьбе и городу вместе выбирать для тебя зрелища и придумывать приключения, которые с большой вероятностью завершатся вскоре после полуночи на Ночном базаре в баре «Звезда».

За день до отъезда они наконец добрались до древнего центра Грас-Кана, причудливых фантастических зданий, вырубленных в скале. Оказалось, на вершине скалы, идеальной обзорной площадке, за время их отсутствия открылось кафе. Ну как кафе – просто деревянный прилавок, где с трудом помещались огромный термос с горячим грайти и пара десятков бутылок местного молодого вина. Зато разливали вино по бокалам аж две хозяйки – весёлая взрослая женщина с длинными косами и девчонка, хмурый подросток, из-за таких как она ходят слухи, что у многих детей Грас-Кана тёмные бездны в глазах. Впрочем, у этой девчонки бездны были бирюзового цвета и сияли любовью при каждом взгляде на мать.

Возле прилавка стояли три стола с табуретами, вокруг валялись деревянные ящики. Желающих выпить на вершине скалы было много, но всем почему-то больше нравились ящики, поэтому один стол оставался свободным, как на заказ. Ший Корай Аранах, большой ценитель таких совпадений, вежливо ему поклонился:

– Спасибо, что ты – для нас.

Анн Хари сказал:

– Я жил в Грас-Кане с рождения до восемнадцати лет. А потом почти каждый год приезжал на каникулы к папе. И в отпуск, пока он был жив. Все эти годы шли разговоры, что скоро откроют кафе на скале. Постоянно кто-нибудь собирался. И вроде никаких особых препятствий. Мэрия не запрещала, даже археологи не были против. Здесь нельзя только строить новые здания, но это вообще не проблема: сколотил на коленке прилавок, накрыл его временным тентом, и