— Северный старец… — прошептала Накки, сжав руку Ильи. Вера всхлипнула и зарылась в куртку Саши, а Сату лишь рефлекторно прикрыла свой еще плоский живот.

Старец не нападал, он лишь не пускал их, пристально глядя белыми глазами без зрачков и сжимая костлявой рукой большой посох, от которого шел дымок. Впервые Илья видел прямо перед собой одного из хозяев неба и земли, каждый из которых был намного древнее и опаснее Латифа. На секунду он удивился, как людская молва придала этому хищному богу облик добродушного старика, любимца детей, приносящего в дома счастье и богатство «за просто так». Но какое это теперь имело значение?

Усталость накатила еще сильнее, мысли путались и уплывали словно медузы в темной воде. Кое-как собрав последние силы, Илья шагнул вперед и стал шептать тайные руны, с которыми колдуны обращались к высшим духам лишь в крайнем случае, предлагали сделку — собственную жизнь в обмен на несколько других. Но за итог никто не ручался: бог мог забрать жертву и навсегда забросить в междумирье, мог уничтожить всех, а мог пощадить и дерзкого колдуна, и его подопечных. Его неведомая смертным воля была подобна пуле в русской рулетке, но ничего другого Илья не успевал придумать.

Амулет жег кожу, в глазах темнело, капли крови упали на снег. В голове набух горячий комок и сердце будто провалилось куда-то в пустоту, где не было уже ни рук, ни ног, ни почвы, — ничего такого, на что он мог положиться.

Старец склонил голову и чуть выставил руку с посохом вперед. Его лицо стало меняться, превращаясь в жуткую маску: губы совсем исчезли, обнажив острые иглы зубов, на месте носа зияла черная дыра, щеки ввалились, глаза вспыхнули злобным огнем. Затем черты вновь расплылись и сложились в человеческое мужское лицо, но искаженное какими-то трещинами и прорехами, источающими черную сукровицу. Половина лица была бледной до синевы, другую покрывала огромная глянцево-черная язва, на фоне которой зловеще блестел ярко-голубой глаз.

Дым пошел сильнее, разнося нестерпимый холод — казалось, что дыхание, вырываясь из груди, сразу превращается в ледяную пыль. Вера упала без чувств, Саша осел на колени, пытаясь растереть ее виски и щеки, и внезапно закашлялся кровью.

Вдруг Хейкки сделал шаг, чуть заслонив собой Илью и всю компанию, — перепуганная Сату не успела его остановить, и они оказались лицом к лицу со страшным стариком. Руны прервались, Илья успел опомниться, но не знал, что делать: взгляд домового, причудливо исполненный и страха, и ярости, и молодого желания жить, завораживал не менее взгляда Северного старца.

Первый раз парень лишь беззвучно шевельнул губами, потом тихо произнес:

— Ала коске[2]…

Илья мог взять себя в руки и крикнуть, призвать к порядку, в конце концов схватить его за плечо, однако чувствовал, что сейчас не совладает с силой, таящейся в этих словах. Если уж Хейкки пошел наперекор этому монстру, разглядывающему их будто мясо на витрине, то Илью он в таком запале тем более не послушает. Но понимание не избавляло от страха за него и чувства обреченности.

— Ала коске! — повторил Хейкки вполголоса, уже более твердо. Его плечи подрагивали — разумеется, не от холода, но молодой демон глядел старику в лицо и даже скинул рукавицы, словно желая показать свое единственное, хоть и бесполезное сейчас оружие.

Старец безмолвствовал и нависал над ними, равнодушный, громадный и непредсказуемый, как просыпающийся вулкан. Но Хейкки его безразличие только раззадорило и он крикнул так, что эхо разнеслось по заснеженной пустоши:

— Ала коске!

Еще несколько секунд, за которые сам воздух, казалось, превратился в натянутую тетиву, готовую выпустить смертоносное острие, — и старик отстранил руку с посохом. Дым начал медленно таять, холод понемногу отпускал дыхание. Наконец гигант, поднеся к губам тощий узловатый палец, развернулся и медленно двинулся туда, где маячил серый автомобиль. Приблизившись к нему, Северный старец исчез, а затем и сам автомобиль двинулся и скрылся в тумане.

Хейкки пошатнулся и сел прямо на снег. Компания не сразу смогла задышать полной грудью, никому не верилось, что эти минуты удалось пережить. Но наконец они ощутили, как жизнь возвращается в оцепеневшие тела.

— Хей! — отчаянно крикнула Сату и бросилась к парню, явно желая и обнять его, и прибить. — Ну как ты мог? А если бы это чудище тебя сожрало?

— Да я сам со страху чуть не помер! — заявил Хейкки. — Но злость взяла, да и надо было его как-то отвлечь. Может, вы бы еще успели сбежать…

— Глупый, — прошептала домовинка, прижавшись губами к его щеке. — Неужели ты думал, что я тебя брошу? Что кто-нибудь из нас тебя бросит?!

— Все, ребята, бегом в машину! — крикнул Илья. — От нее скоро сугроб останется, а мы не знаем, что еще может случиться. Вдруг эти чары вернутся?

— Ты сам-то как? — спросила Накки, схватив его за плечи. — Видел хоть, сколько у тебя крови вытекло?

— Не успел, — коротко ответил Илья и поцеловал ее в холодный лоб. — И не трать время, а то придется добираться самой! К остальным тоже относится.

Саша подхватил Веру на руки и все побежали к машине так, будто шоссе превратилось в лед на реке, ломающийся прямо под ногами. По пути девушка пришла в себя, и Илья рассчитывал, что вскоре спокойно обсудит все с Антти и тот наверняка найдет разумные объяснения.

Однако в гостинице их поджидал новый удар. Едва войдя в прихожую, Илья уловил, что воздух пропитан чем-то тяжелым и едким, словно проклятый монстр наследил и здесь. Затем послышались голоса — громкие, встревоженные, убитые, опустошенные. Они стали уплывать, лица слипались в мутной пелене, в которой Илья отчетливо разглядел одно — серое безжизненное лицо Ларисы Цыплаковой…

Он не помнил, как заговорил с ней и слушал все, что ей удалось выдавить сквозь слезы, и не помнил, смог ли что-то ответить. Кто-то отвел Илью в кабинет Антти, там старый колдун помог ему прийти в себя и рассказал, что Олег после их отъезда тоже решил выбраться в город вместе с Халти, забрать из квартиры какие-то любимые инструменты и заодно показать домовому свои старые деревянные скульптуры. Доехали они без проблем, а вот потом связь пропала, и телефонная, и магическая, и Антти поднял тревогу.

Машину Олега нашли на пустыре вблизи какого-то заброшенного завода, колеса успели завязнуть в снегу. Его безжизненное тело на водительском месте успело совсем окоченеть, глаза закрыты, словно мужчина замерз во сне, и ни