Потом он поднял голову, посмотрел на меня. В его глазах не было ни страха, ни паники. Была лишь усталая, каменная решимость. — Едем, ваше сиятельство? — его голос был хриплым.

— Едем, — кивнул я, глядя вперед, на темную дорогу, ведущую к Перевалу. — Теперь едем точно.

Иван кивнул, перевел взгляд на дорогу и снова тронулся. Машина плавно покатилась по мокрому асфальту, оставляя за спиной неподвижную, зловещую белую стену. Она медпенно уменьшалась в заднем стекле, пока не превратилась в тонкую светящуюся полоску на горизонте, а затем и вовсе исчезла за поворотом.

В салоне воцарилась тягостная тишина, нарушаемая лишь ровным гулом мотора да тяжелым дыханием Глаши. Она все еще смотрела в ту сторону, где остался ее дом, ее жизнь. Я не стал ее беспокоить. У каждого свои призраки.

Я проверял патроны в обойме, привычным движением руки вкладывая ее обратно в пистолет. Обычная сталь, обычный свинец. Против чего-то более серьезного этого будет мало, но против бледных тварей из тумана — вполне действенно. Кинжал, испачканный темной слизью, я вытер о тряпку.

— Как она? — тихо спросил я, не оборачиваясь.

— Спит, — так же тихо ответила Глаша. — Дышит ровно. Силы ее покинули.

— Восстановится. Она крепкая.

Мы ехали еще с полчаса, прежде чем Иван свернул на обочину рядом с одиноко стоявшей смотровой вышкой, оставшейся с лучших времен.

— Проверю подвеску, — коротко бросил он, вылезая из машины. — После той дороги и того, что мы по ним переехали… надо посмотреть.

Я кивнул и тоже вышел. Воздух был холодным, чистым и звонким после удушающей мглы. Пахло хвоей и мокрым камнем. Где-то далеко кричала ночная птица. Обычные звуки. Живые звуки.

Иван залез под машину, вооружившись фонарем. Я обошел вокруг, прикидывая ущерб. На бампере и дверях остались темные, влажные пятна, похожие на грязь, но пахнущие сладковатой гнилью. Несколько длинных, бледных царапин тянулись по краске.

Из-под машины послышалось негромкое руганство Ивана.

— Ваше сиятельство? Посмотрите-ка.

Я наклонился. Иван светил фонарем на внутреннюю часть колесной арки. Там, в самых потаенных уголках лепились комья влажной, темной земли. И не просто земли. В свете фонаря было видно, как они медленно, почти незаметно шевелятся, пытаясь просочиться глубже, в технические полости.

— Они… живые? — хрипло спросил Иван, и в его голосе впервые зазвучал неконтролируемый страх.

— Нет, — ответил я, хотя абсолютной уверенности не было. — Это не жизнь. Это эхо. Отпечаток. Они пытаются зацепиться, пробраться с нами. Выковыривай все. Дочиста.

Пока Иван, бормоча под нос, скребал и очищал арки, я поднялся на смотровую вышку. Старые деревянные ступени громко скрипели под ногами. Сверху открывался вид на долину и тот самый перевал, куда мы держали путь. Лес внизу был темным, непроглядным морем. И над этим морем, прямо над дорогой, которую нам предстояло проехать, висел тот самый туман. Не такой густой и всепоглощающий, как у Глаши, но все такой же неестественно-белый и неподвижный. Он стелился по склонам, заполняя низины, и медленно, неумолимо полз вниз, на дорогу.

Они ждали нас. Они знали, куда мы направляемся.

Спустившись вниз, я увидел, что Иван почти закончил с уборкой. Очищенная грязь лежала кучей на обочине и все еще слабо шевелилась, словно клубок червей.

— Сожги это, — приказал я.

Он не заставил себя ждать. Вспыхнула спичка, и через мгновение куча зашипела и затрещала, издавая тот же сладковато-гнилостный запах. Пламя было неестественно синим и жарким.

В этот момент из машины вышла Маша. Она выглядела бледной, но собранной. Ее глаза сразу же нашли туман на перевале.

— Они везде? — тихо спросила она.

— Везде, — ответил я. — Но мы его уже видели. Мы знаем, что это. И мы знаем, как с ним бороться.

Она кивнула, сжав кулаки.

— Я смогу жечь и дальше.

— Не сомневаюсь, — я положил руку ей на плечо и поцеловал в макушку. — Но береги силы. Впереди долгая дорога.

Глаша тоже вышла из машины. Она молча смотрела на горящую на обочине грязь, на синее пламя, которое не хотели гаснуть.

— Они никогда не отступят, да? — в ее голосе не было вопроса, лишь констатация горького факта.

— Нет, — честно ответил я. — Они будут ждать любого шанса. Все, что мы можем — не давать им этого шанса.

Иван потушил огонь, засыпав пепел землей.

— Машина чиста. Едем?

— Едем, — я посмотрел на перевал, на белую ленту тумана, преграждающую путь.

Мы снова погрузились в машину. На этот раз Маша села вперед, готовясь в любой момент осветить путь. Глаша сзади молча молилась, перебирая какие-то старые, потертые четки.

Иван разогнал машину и на полной скорости повел ее в подъем, навстречу стелящемуся по дороге туману. Белая пелена приблизилась, лениво потянулась к нам своими щупальцами.

— Теперь, Маш! — скомандовал я.

Она выбросила руки вперед. На этот раз огонь был не сфокусированным лучом, а настоящим валом пламени. Он ударил в туман, не отодвигая его, а сжигая. Белая пелена вспыхнула синим огнем, зашипела и расступилась, образуя короткий, но абсолютно чистый коридор. Мы влетели в него.

И снова из стен огненного туннеля на нас смотрели лица.

Мы мчались сквозь ад, который сами и создавали. И на этот раз я был уверен — мы проедем.

Мы мчались сквозь огненный коридор, который выжигал не туман, а саму тьму. Маша, стиснув зубы, удерживала этот путь, ее лицо было мокрым от усилия.

И вот мы вырвались. Огонь погас, и мы вылетели на пустынную дорогу, огибающую горный склон. Сзади не было никакой стены, только темный лес, поглотивший огни нашей машины. Впереди — серпантин, уходящий вверх, к Перевалу.

В салоне повисла тишина, нарушаемая лишь ровным гулом мотора и тяжелым дыханием.

— Кажется, мы от них оторвались, — хрипло произнес Иван, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба.

— Не обольщайся, — буркнул я, проверяя обойму. Патроны были на месте. — Они просто сменили тактику.

Маша, бледная, откинулась на сиденье, ее веки смыкались от изнеможения.

— Я больше не могу, Миш… хоть минут пять…

— Спи. Сам справлюсь.

Но едва ее глаза закрылись, как сзади, из-за поворота, брызнули два ярких глаза фар. Они быстро приближались, слепя в зеркале заднего вида.

— Иван, — я кивнул в зеркало.

Он посмотрел и резко выругался.

— Откуда? Мы никого не видели!

Машина, мощный внедорожник с затемненными стеклами, вильнула на дороге и пристроилась нам в хвост, не пытаясь обогнать, а лишь давя психологически. Расстояние между нами сокращалось.

— Ускорься.

— Да куда же быстрее на этом серпантине? — взрыдал Иван, но вдавил педаль в пол.

Наша машина рванула вперед, шины взвизгнули на повороте. Внедорожник ответил тем же, не отставая ни