— Подруга, ну, как же так? — молвил мужчина с горечью. — Зачем ты так со мной? Я доверял тебе до того дня. Ты говоришь, что была уверена в помощи Калист, но… Если бы нет? Зачем? Просто зачем ты подвергаешь моё доверие таким испытаниям⁈

Оранец двинул головой и вышел за дверь в смятении.

Палубу слегка качало, на море был день и солнце проникало своими лучами с верхних палуб. Моряки, к слову, были очень странным и суеверным людом, что не мешало им работать днём и спать как раз ночью. Это очень смешило Мирко.

«Ну, как можно бояться всяких примет, но при этом забывать про самую главную.»

Мужчина решил пройтись по палубе и подышать свежим воздухом, однако проходя мимо каюты Калист он остановился, услышав знакомую мелодию.

Он улыбнулся и открыл дверь.

Когда мужчина оказался внутри и дверь сама за ним закрылась, оранец легко улыбнулся.

— Мирко… — глаза Калист были красными, а под ними были мешки, и сидела она на стуле в огромной горе измятых листьев бумаги из своей книжечки с заметками.

Мирко вздохнул, увидев на полу пустую бутылку рома и ещё одну в правой руке девушки. Одежда на творце была лёгкой. Белая почти прозрачная рубашка и облегающие штаны оливкового цвета с завязками по ногам.

Волосы Калист не были заплетены в косы. Девушка лишь собрала их в длинный и обширный толстый хвост.

— Калист, думаю, даже если бы я хотел тебя споить, то точно бы не выбирал ром. — Мужчина по-доброму улыбнулся и подошёл ближе, взяв из рук девушки бутыль и положив её поодаль. — И чем же вызван столь обширный процесс саморазрушения, дорогая моя?

Калист посмотрела на Мирко и выдохнула. Щёки её были румяными и это было так притягательно, что мужчине пришлось отвести взгляд.

— Мирко, родители Фей — погибли.

Улыбка исчезла с лица оранца.

— Мгла…

— Да, Мирко. Я стала проводником их смерти, а теперь на мои плечи возложили важную миссию — рассказать про всё бедной девочке.

— То есть она до сих пор не… — мужчина грязно выругался.

— Именно так.

— Калист, нет здесь твоей вины.

— Я до второй бутылки уверяла себя в том же… — слова её были непривычно быстры, словно она говорила скороговорки.

«Странный эффект опьянения.» — отметил мужчина про себя.

— Так оно и есть. — мужчина сел на койку напротив девушки. — И, ещё, Калист, если захочешь приятно провести время — зови меня, а не ром.

Зрачки Калист расширились, и она как-то странно улыбнулась. Задвижка на двери закрылась.

— Эм… Калист, ты чего это? — Мирко приподнял брови в удивлении.

— Я хочу забыться. — сказала она, расстёгивая пуговицы рубашки.

— Калист, знаешь, лучше не усугубляй происходящее. Следующей ночью ты итак точно проснёшься с раскалывающейся, как от ударов кузнечного молота, головой. Ещё не хватало, чтобы…

Последняя пуговица была расстегнута, и мужчина прикусил язык.

«Луны-Охранительницы… Ну, за что… Калист сама же и убьёт меня, когда станет трезвой.»

Мужчина стоически не двигался, а вот Калист встала со стула и сбросила с себя рубашку. В один шаг она прильнула к нему, удобно обхватив его спину руками. Творец теперь смотрела на него слегка сверху вниз. Торс женщины оказался прямо перед взором оранца. Запах её прекрасных духов, которые стали для него внезапным и приятным открытием, вскружил ему голову, заставляя уходить всё дальше и дальше от мыслей, что были в голове плута ещё секунды назад.

Руки Мирко сами легли на талию Калист, не решаясь идти вперёд.

— Калист, не делай этого. Помнишь? Ты же сама хотела сделать всё правильно, понимаешь?

— Мирко… замолчи.

Она жадно вцепилась в его губы, а мужчина под таким напором потерял контроль и отпустил ситуацию. Его левая рука упала на плечо девушки, что так страстно прильнула к нему, а правая укуталась в длинные шелковистые волосы цвета недавно выпавшего снега на её гладкой и приятно тёплой спине.

Сознание уплывало, уходило, сбегало, оставляя лишь желание, что жгло как огонь.

Мирко на секунду вырвался из объятий губ Калист и заговорил, попутно целуя её шею, не в состоянии уже остановится, уходя всё дальше и дальше, вдыхая её запах, касаясь её, желая её, как глоток воды в знойной пустыне из сказаний.

— Калист, ты великолепна. Ты самая лучшая, истинно…

Он поцеловал её в ключицу и услышал лёгкий рваный звук ее сбивчивого дыхания, обрывистого и такого живого… что он не смог предать её доверие.

Внезапная интуитивная боль в груди.

Мирко остановился с таким диким калейдоскопом чувств, что описать он бы их и не смог.

Продолжение являлось кощунством, чем-то неверным и, с его точки зрения, аморальным.

Он откинулся назад и специально больно ударился затылком о деревянную стену за собой.

Это слегка прояснило разум, занятый лишь любовью.

— Калист, пожалуйста, это не ты.

Он посмотрел на лицо девушки и ужаснулся. По её щекам беззвучно шли ручьями слёзы. Она рыдала.

— Луны! — мужчина притянул творца к себе в объятия. Девушка начала всхлипывать и вздрагивать. — Калист, ну, только не так. Не плачь. Я знаю, что дурак и всё всегда порчу.

Странно, но и у Мирко на глазах появились неясная влага, чувства также прорывались наружу.

Тепло её тела согревало мужчину и на место желанию пришло чувство сопереживания и нежности, что было куда более глубоким и… правильным.

Мирко погрузил свою руку в волосы девушки, аккуратно гладя их и приговаривая на ухо всякие глупые, но утешающие слова. Мужчина иногда и сам не понимал, что говорит, но это помогало. Калист понемногу успокаивалась.

Она крепче обхватила Мирко и сильнее зарылась в его рубашку. Запах цветущих деревьев белого ореха и зелёного чая ударил в нос вновь.

— Дорогая моя, а я ранее думал, что это город так благоухает, а это всё время была ты, верно? Помнишь, нашу первую встречу, тогда, в городе? Цвёл белый орех, и я встретил тебя. — он смахнул слезу с глаза. — Калист, прости. Я не отверг тебя, просто… я не хочу так. Ты самая лучшая девушка, что я видел, самая лучезарная, талантливая творец, та, что заставляет… хм. В общем, лучшая. У меня закончились эпитеты.

Вновь он прошёлся по её волосам.

Она перестала вздрагивать и тихо проговорила:

— Я сама виновата. Поставила тебя в дурацкое положение. Прости. Если хочешь, мы можем продолжить и…

— Ох. — Мирко скривился. — Самое плохое для меня, Калист — это когда ты за что-то извиняешься передо мной. МНОЙ. Не смей так делать. Я тот самый плут, а ты идеал правильности.

Она