на том тракте, необходимо было доставить раненых в Суржанск, тела погибших, чтобы их похоронили с почестями. А дамы выразили желание передвигаться верхом или в фургоне, рядом с Журбером, чтобы за ним ухаживать. В той стычке случилась еще одна утрата, погибла телохранительница Иштании. Когда начался обстрел из арбалетов, Марба прикрыла собой дочь императора, получила три болта и почти мгновенно умерла. Как оказалось, ее сестра потеряла самоконтроль, Зурба покаялась, что на нее нашло помутнение и вперед толкнуло горе утраты. Она пришла в себя в лесу, в окружении десятка трупов врагов и только тогда осознала, что графиню бросила. Узнав же, что та подвергалась опасности, то просила, чтобы ее казнил.
— Зурба, не дури, ты же вновь подставишь под удар свою госпожу, — отведя воительницу в сторону, сказал я ей. — Или твоя смерть что-то исправит? Вернет сестру и на госпоже Вилар окажется сильная защита? Нет, ты нужна живой и здоровой! К тому же, ничего страшного не случилось, считай, что тебя я подстраховал.
— Почему вы так говорите и пытаетесь меня успокоить? Я же виновата! — воскликнула воительница и склонила голову.
— Так отработай! — рыкнул я на нее. — Исполняй свои обязанности в разы лучше! Будь предана своей госпоже.
Ну, зря я так тогда говорил. Зурба и в самом деле послушалась, стала тенью Иштании, выполняет любой ее каприз, если тот не сказывается на безопасности. Мало того, она еще и вселяет уверенность в дочь императора, а в редкие моменты отдыха обучала ее приемам нетипичным для дам. Нет, я-то ничего против не имею, если на девушку насильник нападет, а та в ответ ему готова кое-что оторвать, ну, руку или голову, а может что-то и другое. Зурба так это в красках объясняла, что некоторые молодые воины в отряде краснели и смущались, а Иштания держала маску, только хихикала. Вот и получается, что невольно стал виновником в том, что графиню плохому научили. На самом деле, мы все как-то сдружились, за время нашего путешествия, стали друг другу доверять.
— Айлексис! Остановись! — воскликнула поравнявшаяся со мной Шипка.
— Что случилось? — заставляя лошадь сбавить шаг, спросил я.
— Пролетка, она чуть не перевернулась!
В темноте плохо видно, позади, метрах в ста, наши воины суетятся у покосившегося экипажа. Кучер мне пару раз жаловался на ось, мол долго та не выдержит и ее надо менять.
— Журбер не пострадал? — спросил я, направляясь к месту, где случилась авария.
У герцога появилась шишка на лбу, чему он, как ни странно, обрадовался.
— Граф, чему удивляетесь? Шею-то себе не сломал! — хмыкнул старик.
— В фургон перебирайтесь, — сказал ему и велел воинам: — Пролетку с дороги оттащить, ремонтировать ее нет времени.
— Фургон тоже придется бросить, — мрачно сказал подъехавший Гаррай. — За нами два отряда увязалась, численность около сотни. Минут через пятнадцать-двадцать здесь будут. До крепости осталось километров пять, нам надо спешить, если от нее отрежут, то…
— Не продолжай, все понятно! — отмахнулся я. — Возьми десяток воинов и попытайся сбить врага со следа. В бой не вздумай вступать, когда поймешь, что выхода нет, то уводи людей в ближайший город.
— Граф, не волнуйтесь, не в первый раз! — широко улыбнулся лейтенант. — Минут двадцать-тридцать для вас выиграю и к крепости рвану. Похоже, не сегодня-завтра враг начнет наступление, все на это указывает. Слишком большой численностью отряды по нашим землям гуляют.
Согласен, через границу орки и северяне переходят небольшими группами, не вступая с пограничниками в бой. Потом собираются в отряды и пытаются контролировать дороги и мосты. Ждут основные силы, которые вот-вот начнут атаку. Еще и из столицы приходили разноречивые сведения. Волтур делает все, чтобы перетянуть на свою сторону те герцогства, которые колеблются. Сообщали, что император мятеж в зародыше подавил, а были письма, что правитель чуть ли не под арестом, но об этом объявлять не спешат. Чему верить? Своим глазам! Враг собирается отобрать крышу над головой, какой еще к чертям мятеж⁈ Надо забыть распри и объединиться перед угрозой. Но, нет, столица от границы далеко, там благородные дамы и господа считают, что их война стороной обойдет, а пока они попытаются занять лучшее местечко. В общем, империю лихорадит и этим пытаются воспользоваться другие государства. Не удивлюсь, если внутренние проблемы как раз они и организовали. Бывший глава тайной канцелярии считает, что сложились сразу несколько факторов.
— Поспешим! — оглядел я оставшуюся часть отряда. — Страховать друг друга и внимательно смотреть по сторонам!
Сильную скорость развить по плохой дороге нельзя, но и медленно не поедешь, это окажется сродни самоубийству. Прекрасно отдаю себе отчет, что с сотней подготовленных воинов нам не справиться. Мы все устали, давно не мылись, одежда в грязи, дамы в мужских костюмах. А первый раз, когда им предложил сменить наряды, Иштания и Шипка упирались, но сейчас уже об этом забыли. Кстати, девушек такой облик ни грамма не испортил, выглядят все так же привлекательно. Марика их убедила и даже немного фасон кителей подправила, кое-где пришила кружева и получилась вполне себе женская военная форма. Первой ее оценила Зурба, но ей форма привычна, зато появилась женственность, и ухажеры не заставили себя долго ждать. Не знаю точно скольких она учила уму разуму, но время от времени появлялись среди солдат фингалы, разбитые носы, а некоторые даже в седле плохо держались. Пришлось с ней поговорить.
— Зурба, ты от наших воинов решила избавиться? — спросил я воительницу, когда после какого-то ночлега сразу двое парней ходили словно утки. — Они верхом ездить не смогут.
— Почему не смогут? — хмыкнула та. — Господин граф, не переживайте, усидят в седле, а то, что болеть некая часть тела будет, так это им урок. Не следовало пытаться за мной подсматривать, а потом на непристойности склонить. Вдвоем решили справиться, если не соглашусь, раз думали тем, что у них между ног, так теперь пусть о нем и беспокоятся.
— Ты в своем праве, не осуждаю, однако, давай ты им лучше синяки на лицах оставляй, словно метки, а то в бою будут бесполезны, — попросил я Зурбу и та, подумав, согласилась.
Вот наши воины и сверкали, кто сходящими синяками, а кто свежими фингалами. И ведь знали, что получат по лицу, но все равно чуть ли не каждый день находился тот, кто испытывал удачу. А один воин, невысокий,
