Руки свело судорогами, а перед глазами замелькали молнии. Туллию пришлось замедлить шаг. По песку было и так не очень удобно двигаться, а с такими болями он становился зыбучим.

– Почему он высадил нас так далеко от входа в поселение? – посетовал министр. – Только лишнее время тратим.

– Пресмыкающееся поступило разумно. Мы бы взбудоражили тут всех, а такое внимание сейчас нам точно не нужно, не в замке все-таки.

Несмотря на огромные непроницаемые камни, из которых состояла стена, ветер доносил до путников отзвуки суеты и криков, которые вопреки своим интонациям приободряли: значит, смерть пока еще не забрала всех пелагейцев.

Оказавшись в поселении, Туллий с отчаяньем отметил, что эти люди за столь короткий срок умудрились изуродовать его прекрасный остров. Палатки, в которых они жили, были загажены еще флорандской грязью, под ногами валялись объедки и мусор, а еда готовилась в котлах, намертво покрытых толстым слоем пригоревшего жира. При этом стоял невыносимый запах пота и испражнений.

– Немудрено, что у них началась эпидемия. В таких-то условиях, – обратился Туллий к главному лекарю.

– Да, ваша светлость. Любой балтинец не протянул бы здесь и дня. Мы накопали здесь десятки болезней, которые приобрели у них хроническую форму – лишь благодаря своим физическим особенностям они не ощущают их.

– Ага! Слышал о таком: кто живет в грязи, того уже и болезнь не берет, не знает, как подступиться.

– Вот-вот, как лоренские мамаши говорят о непослушных чумазых детках: «Пусть грязнуля, да хоть здоровенький».

– Про пелагейцев сейчас этого нельзя сказать.

– Ваша светлость, я готов понести наказание, но никто из нас не знает о такой болезни. Мы ничего не можем поделать. – Лекарь сложил руки на груди и приготовился получить выговор от принца, но тот усмехнулся.

– Значит, чутье меня не подвело! Вы пойдете вместе со мной и Паленсием к их вождю.

Палатка вождя отличалась от остальных лишь тем, что снаружи была украшена множеством золотых, но потемневших предметов: чашки, столовые приборы, часы, женские безделушки и даже огромная рама.

Туллий и его спутники чуть потоптались у входа и вошли внутрь. Палатка была полностью задымлена: в центре горел огонь, накрытый металлическим ящиком треугольной формы, сквозь отверстия которого валил дым и иногда виднелись вспышки оранжевого цвета. Вождь пелгейцев грузно восседал в самом дальнем конце в окружении двух стражей. Одетый в шелковые лохмотья, с кожей грязно-голубого цвета и двойным подбородком, он представлял собой не очень приятное зрелище, особенно раздражала его огромная выпуклая волосатая отметина темно-коричневого цвета на лбу, контрастировавшая с лысой, как у любого пелагейца, головой.

«Как ты еще не сдох от удушья?» – еле сдержал свой вопрос Туллий, но быстро прикусил язык и поздоровался.

– Туллий, тебя не учили, что, прежде чем заходить в шатер вождя, надо предупредить…

– Учили, как и тому, что на своей земле я везде господин и могу появляться, где мне только в голову взбредет. Тем паче заходить к тем, кому я отдал землю во временное пользование, а они устроили на ней гадючник.

– Твои лекари нарушают наши обычаи!

Стражники закивали и зло уставились на принца.

– Тем, что пытаются отмыть, чтобы осмотреть? – Туллий обернулся в сторону главного лекаря.

– И еще убери от нас этого надзирателя!

– Он приглядывает не за вами, а за островом, и слишком снисходителен, – здесь принц демонстративно похлопал министра по спине. – Вот что, слушай меня внимательно, ты ведь забился в этот шатер со своими приближенными, потому что не знаешь, как поступить. Тебе страшно, потому что заклятье не щадит никого. Верно. Вы ведь могли привезти его с собой, оно зрело и наконец-то проявило себя.

Вождь ощетинился и оттолкнул локтями склонившихся к нему стражников. Он вскочил на ноги, вплотную подошел к Туллию и навис над ним, возвышаясь на две головы.

– И что это меняет? Думаешь, я не понимаю, что мы все здесь передохнем?

– Многое меняет. Я принес вам противоядие. Есть маленький шанс, что оно поможет.

– Маленький…

– Времени прошло слишком много. – Туллий решил не раскрывать сразу все свои замыслы. Лучше не устраивать торг, а потом – после того, как все выздоровеют и будут ему обязаны, – получить необходимые сведения на блюдечке. – Я принес это во благо твоего народа, – тихо вымолвил он, протягивая горшок. – Мое сердце не выдержит такой трагедии. Это зелье сварила настоящая мастерица своего дела – волшебница Ирис. Если позволите, мои лекари сделают все необходимое. – Он заметил, что вождь по какой-то причине колеблется, его словно что-то смущало. – Забудьте про гордость, это подарок. Жизни ваших подданных бесценны.

– Благодарю. – Вождь вернулся на свое место.

Туллий нарочно громко и примитивно объяснил лекарю, как следует поступить с зельем, чтобы оно могло показать себя в полную силу, и изъявил желание лично присутствовать наравне с вождем во время этих процедур.

Через три часа поселение стало оживать. Быстрее всего зелье подействовало на детей: как маленькие цветочки подсолнуха, они радостно поднимали головки в сторону солнца и начинали улыбаться. Постепенно взрослые тоже приходили в себя и на удивление быстро вставали на ноги, чтобы уйти в свои палатки. Впрочем, для кого-то помощь пришла слишком поздно, и как лекари ни старались вогнать противоядие, оно все равно отвергалось умирающим организмом.

К концу дня главный лекарь, перемазанный кровью по самые уши, радостно объявил, что эпидемия прекращена: остались лишь исцелившиеся и мертвые, но не больные.

Довольный Туллий от чистого сердца поблагодарил своих придворных и пообещал наградить каждого. Затем он произнес проникновенную речь о пользе взаимовыручки и значимости жизни каждого живого существа.

– Если вы не против, мне бы хотелось с вами поговорить, – дружелюбно обратился он к вождю. – Стоит отпраздновать такое событие. Ну же! Стольких удалось спасти. Мне безумно жаль погибших, но это жизнь…

Вождь угрюмо изучал Туллия, как будто пытался проникнуть в его мысли. Ни один выздоравливающий пелагеец так и не смог вызвать у него улыбку, наоборот, он мрачнел еще сильнее, особенно когда его младшая дочь ожила и попросилась на ручки.

– Мне нечего праздновать и не о чем разговаривать. Лучше бы сегодня мы все вымерли. Прощайте, принц Туллий. Было ошибкой согласиться на ваше предложение поселиться здесь, да выбора не было…

* * *

Вернувшись в замок, Туллий приказал Эмеральду принести бутылку вишневого сидра и не беспокоить до самого утра. Он был зол на себя и на окаянных пелагейцев с их черной неблагодарностью. Он пил стакан за стаканом и проклинал каждую секунду этого бесполезного дня. В конце концов очередной приступ скрутил его прямо в ванной комнате,