Перед воротами прибавилось еще трупов — пара десятков вооруженных мужиков, больше похожих на городское отребье, лежали в самом неприглядном виде на забрызганной кровью мостовой. А у стены соседнего здания столпились их более удачливые коллеги. Во всяком случае, они пока живы.

Я обратил внимание, что перед подвальными окошками этого здания, снег покрыт сажей — видимо, из этих окошек и били по моему двору вражеские пулеметчики. А вот и пулеметы… Из-за угла появилась небольшая процессия моих солдат, что тащили четыре митральезы на станках и ящики с патронами.

— Ваша светлость…- шагнул ко мне офицер.

— Откуда четвертый пулемет притащили?

— Как и вы и предсказали, ваша светлость, напротив ворот казармы была засада. Но мы, прежде, чем открывать ворота, послали одно отделение в обход… Противник был частично перебит, частично рассеян.

— Хорошо, благодарю за службу. Пулеметчики живые есть?

— Увы, ваше светлость…- офицер фарисейски возвел глаза к серому небу: — Все оказали отчаянное сопротивление и пали в бою.

— Очень жаль, господин прапорщик, очень жаль. — если оборванцы, которых убили или захватили солдаты, могли быть наняты на базаре или в дешевых распивочных за пару часов, то пулеметчики — народ штучный, подготовленный и ценный. Информация о том, кто их собрал в одном месте могла быть очень и очень ценной.

— Господин прапорщик. Трупы пулеметчиков, со всем содержимым карманов или сумок и мешков представить контрразведчикам для опознания и выяснения обстоятельств, откуда они к нам попали…

А вот, пусть организует перенос тел, а в следующий раз подумает, может быть лучше парочку вражеских стрелков для допроса оставить?

— Задержанных и трофеи в казармы. — отдаю я распоряжение собравшимся вокруг меня командирам роты, пришедшей на помощь: — Трупы пулеметчиков…

— Князь! — такое ощущение, что сзади взвыла циркулярная пила. Все с удивлением обернулись на источник шума. Кто бы сомневался. На высоком крыльце стояла и потрясала кулаком, обряженная в соболиную шубу княгиня Ванда Гамаюновна, за которой, с постным видом стоял толпа теток из числа прислуги, большинство в меховых шубах, держа сверток с наследником рода — наверное вытащила ребенка на мороз для придания своим словам большего авторитета.

— Олег Александрович, что вы здесь устроили⁈ В гостиной стекла разбили, вазы китайские вдребезги! Не можете жить, как положено цивилизованному человеку — прошу вас подыскать себе другое место проживания! Кто будет ремонт делать и за чей счет, я вас спрашиваю?

— Господа! — я повернулся к офицерам: — Концепция меняется…

— И не смейте меня игнорировать! — перешла на частоту ультразвука хозяйка дома: — Вы хам и невежда, уже сто раз пожалела, что с вами связалась!

— Повторяю, господа! — я щелкнул пальцами, и офицеры отвели взгляды от беснующейся фурии в мехах: — Сейчас к вам подойдет мой старший камердинер, Зайцев Лука Иосифович… Вы должны его знать, мощный такой старик. Под его руководством организуйте силами двух взводов перевоз принадлежащего мне имущества и личных вещей в казарму. Там выделить помещение для этого багажа и для моих сестер и их воспитателя. Короче, через два часа все мое имущество должно быть вывезено из этого дома. Один взвод пусть отконвоирует задержанных в казарму, под замок, трофейное оружие в «оружейку», проверить и обслужить после стрельбы. Как с задержанными определитесь, один взвод, при оружии, с большим крытым возом, сюда, будем половину меха вывозить. Тоже в казарму. На этом все. И найдите мне кто-нибудь свежую газету, чтобы раздел объявлений был. Надо квартиру семье подыскивать.

Через полчаса наследника княжества с крыльца унесли, осталась только Ванда, в половиной служанок. Так как солдаты выносили из дома мои личные вещи, Ванда очень быстро прекратила бросаться им наперерез, проверяя кладь, что они несли, теперь она просто стояла, торжествующе глядя на меня.

Вера и девочки уехали в казарму под надежным конвоем, поэтому не видели сцену, когда ко дворцу прибыл крытый воз со взводом охраны.

— Воз подгоняйте к тому слуховому окну — я мотнул головой, показывая направление: — Одно отделение формирует оцепление, никого к возу не подпускать, второе отделение поднимается на чердак, часовые там предупреждены. Ваша задача — закреплять на блоке связки шкур, и спускать вниз. Третье отделение — аккуратно укладываем меха в возке. Выполняйте.

Разгрузка чердака, где в холоде хранились драгоценные шкурки, шла весьма споро. К блоку, закрепленному на краю крыши, цепляли мешок, наполненный связками шкурок и груз споро опускался вниз, исчезая в крытом возке. Через пару минут операция повторялась. Ванда, очевидно, что-то почувствовав, бросилась к возку, чтобы воспрепятствовать вывозу ценностей, стоимость которых она прекрасно знала, но, перед местной владелицей и самой богатой женщиной края сомкнулись солдатские спины.

— Что вы делаете, да я вас! Да я прикажу…- несколько раз ударив кулачком по ткани зимних курток, женщина, подхватив длинный подол, бросилась ко мне.

— Вы бесчестный человек, Олег Александрович! Обворовать одинокую женщину! И солдатня ваша — исключительное быдло…

— Еще одно слово о моем бесчестье, и я дам команду вынести не половину, а весь мех. — я холодно смерил взглядом, злющую, как кобра, Ванду: — А пока пойдите и почитайте наш с вами договор, тот раздел, где говорится о расторжении соглашения досрочно, по воле одной из сторон.

Молодая женщина яростно заорала, вбивая каблучки новеньких ботиков в мощенный камнем двор, после чего, выкрикивая какие-то невразумительные звуки, бросилась во дворец, а за ней потянулась ее свита, одаривая меня на прощание неприязненными взглядами. Правда была парочка взглядов лукавых, и даже поощряющих. Я запомнил эти мордашки, не помню, как зовут, но девушки из ближнего круга, срочно создаваемого двора вдовствующей княгини.

— Ваша светлость. — командир роты, ответственный за все эти безобразия, приблизился и отдал честь: — Выгрузка закончена.

— Отлично, все молодцы, вечером всем по чарке водки. Часовых снимайте и убираемся отсюда…

— Всех часовых? — поразился ротный.

Омск этого мира — не тот город, в котором богатые люди могли позволить себе жить без охраны. Заиндевевшие тела, лежащие за воротами, не дадут мне соврать. И с первого дня нашего вселения этот дом не оставался без охраны минимум десятка бойцов.

— Да, прапорщик, часовых снимаете и все уходим отсюда. В доме, где их защитников называют бесчестными людьми и быдлом, нам делать нечего. Доехав до казармы и убедившись, что все люди размещены, а моим девочкам выделили отдельное помещение со всеми удобствами… Ну как «со всеми