Кроме того, он убедил меня, что Джой постепенно теряла энтузиазм в стремлении настроить меня против темных, и иногда в ее речах происходили сбои. Она то и дело спрашивала, что вообще только что говорила.

Также мне пришлось быть максимально улыбчивой и радостной, так как в гости зашли родители Дэйва. Его мама душила меня заботой и наставлениями. Вопреки ее убеждениям, я не нуждалась в советах, как быть хорошей мамой. Меня мало волновала смена подгузников. Вот если бы она рассказала, как помочь ребенку выжить, я была бы ей несказанно благодарна.

И Дэйв опять проявил чуткость: он выпроводил своих родителей и сделал это весьма корректно. Да его, вероятно, самого начало тошнить от всего цирка, который происходил в нашей квартире.

Именно поэтому я уснула быстро. В тревогах и переживаниях, но все же уснула и открывала глаза каждый раз, когда казалось, что кто-то стучит в окно.

Или не казалось.

Я встала с постели, когда стук-пароль, придуманный Брайеном, стал громче и отчетливее. Что ему сказала Ребекка, раз он пришел вновь? От волнения у меня тут же взмокли ладони, лицо вспыхнуло, а сердце затрепетало. Но как только я открыла окно, то заставила себя отказаться от любых приятных чувств, установила блок и настроила себя на «холодный» прием, как того требовали обстоятельства.

Первые секунды нахождения Брайена в квартире длились вечность. Тяжелая тишина, напряжение и выстроенная стена недосказанности, догадок и вынужденных мер, – все это я ощущала каждой клеточкой тела.

Но потом плечи Брайена расслабились, и на выдохе он тихо произнес:

– Она соврала. Все хорошо.

Я быстро догадалась, что заставило Брайена навестить меня. Ребекка сказала, что со мной или с ребенком что-то произошло. Весьма жестоко с ее стороны, и я поклялась себе, что разберусь с ней и попрошу больше никогда не пугать так Брайена.

Мы долго молчали и стояли совсем неподвижно. Так было намного спокойнее и проще, чем если бы он с порога стал унижать меня и хамить. Но сцена все же затянулась, и нужно было сделать первый шаг в нашем представлении.

– Зачем ты пришел? – спросила я, тут же придавая своему виду максимальное отчаяние.

Я неторопливо достала лист бумаги из стопки на столе, ручку и поплелась ближе к окну, где лунный свет был ярче и я могла разглядеть хотя бы слабые очертания букв. Заметив мое приближение, Брайен слегка качнулся в сторону, но все же остался стоять на месте.

– Ты что, даже не хочешь меня обнять или поцеловать? Не скучала?

Знал бы он, как сильно я хотела в нем раствориться. Даже язвительность, с которой он задал вопрос, не погасила мое желание.

– Ты объяснишь мне, что происходит?

Я положила лист на подоконник и почти вслепую вывела вопрос:

«За тобой следят?»

В ответ Брайен указал пальцем на место за ухом.

Что ж, мы убедим наивного Правителя в том, что он «победил».

– Твоя подружка пришла ко мне и ляпнула, что у тебя выкидыш. Меня раздражают подобные провокации. Я же тебе все объяснил, дорогуша.

– Я отказываюсь это слушать.

– Давай мы упростим задачу обоим. Да, между нами что-то было. Возможно, даже много приятного. Но ты же сама понимала, что наше баловство до добра не доведет.

– Не верю, что ты разлюбил. – Я заставила себя заплакать и намеренно громко шмыгнуть носом. – Брайен, я не верю, что ты сдался и проиграл.

– Я не проиграл. Просто, – он сделал паузу, как будто действительно задумался, – перестал чувствовать. Дышать стало легче, когда все то, что тревожило меня, вмиг испарилось. Я не откажусь от легкости, которая внутри меня появилась, не откажусь от силы, которая была дана мне с рождения, и применю ее правильно. Ты не стоишь того, чтобы все это вновь потерять.

Брайен говорил так, будто не притворялся. В груди даже кольнуло от его последних слов, и я испугалась, что попала в ловушку собственных мечтаний.

– В тебе больше не осталось света?

– Не знаю. Возможно, что-то есть, отрицать не буду. Меня не совсем посвящают в то, что происходит с моим организмом.

Ради представления и собственных эгоистичных желаний, я поднесла руку к груди Брайена, положила ее на сердце и сама придвинулась так близко, что кончик носа коснулся ткани его толстовки.

– Не поверю, что все кончено, – прошептала я, ластясь к нему и надеясь, что Правитель понимал мои посылы, как нужно. Если бы я с порога накинулась на Брайена с агрессией, то мы вряд ли звучали бы правдоподобно. – Не поверю, что ты способен так поступить.

– Кажется, ты забыла, что я все-таки темный.

Брайен оттолкнул меня, и я разрыдалась сильнее.

– Зачем это все было нужно? Зачем я тогда доверилась тебе?! – вопрос прозвучал громко, с надрывом.

Совершенно неожиданно для меня Брайен одной рукой взял лист с ручкой, а второй схватил меня за запястье и повел к столу.

– Вы, светлые, все до отвращения наивные. Ты думала, что я все это время любил тебя? Верила, что наши встречи имеют долгосрочную перспективу?

Он включил настольную лампу и быстро написал что-то на листочке. Я и забыла совсем, что он теперь может находиться при включенном свете.

– Да, потому что я любила тебя. И люблю сейчас. Я не отдам тебя Правителю.

Я опустила взгляд вниз и прочитала вопрос.

«У тебя действительно все хорошо?»

Брайен отдал мне ручку и, пока я писала ответ, сказал мне спокойным, но унизительным тоном:

– Я не принадлежу Правителю или тебе. Пойми, что никто не проиграл и не выиграл, я просто выбрал правильную сторону. К твоему сожалению, оставив таким образом тебя без опоры. Но мне плевать.

«Все хорошо. Мы здоровы. Ты как? Я помогу тебе всем, чем смогу. Ты не один».

– Уходи, – пролепетала я, представляя свою реакцию, если бы верила в его слова. Мне бы хотелось заткнуть его, встряхнуть или прогнать. – Оставь меня, раз тебе плевать. Брось меня прямо сейчас, раз между нами все кончено.

Я упиралась ладонями в столешницу, с силой сжимая ее пальцами, и в нетерпении ждала, что напишет Брайен. Но вместо четкого объяснения появилась короткая фраза.

«Все под контролем. Просто дай время».

– Сначала ты родишь, и мы заберем этого ребенка себе. После чего я лично избавлюсь от тебя.

На последних словах, которые откровенно напугали меня, рука Брайена накрыла мою. Он не сжимал ее,