– Впредь казнить любого, кто будет нести вздор.

Пораженная крутым нравом повелителя, Сяо Хуэй вздрогнула. Бинчан побледнела еще больше, но Таньтай Цзинь ласково взглянул на нее:

– Не бойся, мы не причиним тебе вреда.

– Я верю его величеству, – робко ответила она, а потом упавшим голосом продолжила: – Неужели мой император действительно не любит меня?

Таньтай Цзинь мягко возразил:

– Конечно, это не так, мы всегда будем помнить твою доброту. Иначе не пришли бы.

У Е Бинчан на глазах выступили слезы. Ее рука выскользнула из-под парчового одеяла и схватилась за ладонь императора.

– Ваше величество, но разве все эти сплетники не правы?! В тот день, когда погиб принц Сюань, наложница должна была повеситься на балке. Я потеряла честь в Великой Ся и не обрела ее в Чжоу-го. Я достойна презрения.

Тот улыбнулся:

– Стоит ли обращать внимание на болтовню тех, кому не сносить головы?

Красавица подняла на него полные слез прекрасные глаза. Она была так пленительно хороша в своей печали, что Таньтай Цзинь, заглядевшись на нее, пришел в трепет, в точности как и несколько лет тому назад. Его лицо смягчилось.

– Не стоит беспокоиться понапрасну. Мы останемся с тобой этой ночью.

Бинчан прикусила губу и бесшумно подвинулась на постели, уступив место императору. Таньтай Цзинь улегся прямо в одежде. Служанки принцессы были достаточно благоразумны, чтобы деликатно удалиться, и вместе со всеми поспешила уйти Сяо Хуэй. Она была счастлива и горда.

– Моя госпожа такая красавица! Разве может его величество не желать прикоснуться к ней?

Служанка не сомневалась, что после этой ночи хозяйка получит статус и никто из придворных больше не посмеет пугать ее.

Прислуга оставила в покоях только два фонарика. В их тусклом свете юноша молча разглядывал Бинчан. Сердце Таньтай Цзиня молчало с рождения. О нормах поведения он узнавал от Цзин Ланьань и даже в выражении чувств лишь подражал другим, но при этом душа его оставалась холодной, как воды осеннего озера. Только когда он смотрел на эту женщину, в его сердце появлялись сложные чувства.

Лицо бледной, как хризантема, Бинчан тронул румянец. Она опустила глаза и слегка дрожащими пальцами начала снимать с молодого императора одежду.

– Благодарю вас, ваше величество, за то, что даровали мне спокойное прибежище.

Она почти сняла с него верхнюю рубашку, когда Таньтай Цзинь перехватил ее руку. Принцесса подняла удивленные глаза.

– Не нужно, – улыбнулся император. – Ты нездорова нынче, лучше приляг и отдохни.

Ее губы задрожали, но, не смея возразить, она послушно опустила голову на подушку и закрыла глаза. Таньтай Цзинь повернулся к ней спиной. Улыбка тут же сбежала с его лица, и он помрачнел. Его тело никак не отозвалось на действия молодой женщины.

Еще в юности он заподозрил, что с ним что-то не так. Принц-заложник жил в холодном летнем дворце, полном пороков, вместе с императорскими наложницами, где с влечением плоти столкнулся лет в одиннадцать, познав и то, что происходило между мужчинами и женщинами, и что творилось в покоях только между мужчинами. Мальчики в его возрасте часто просыпались на рассвете от первых позывов мужского взросления, но с ним ничего подобного никогда не происходило.

Когда принцу-заложнику исполнилось тринадцать, его красота начала привлекать внимание придворных дам, и некоторые пытались соблазнить юношу. В то время он имел самое низкое положение, был слаб и не знал, что способен подчинять нечисть. Одна из женщин, дав ему некое снадобье, в нетерпении принялась срывать с него одежду, жарко дыша и приговаривая:

– Принц-заложник, я сделаю тебя счастливым! Стоит однажды отведать это на вкус, и не забудешь никогда! Можешь трогать где захочется…

Ее пухлое тело напомнило ему жирное мясо, и принца затошнило. Ее руки долго блуждали по его телу, однако раскрасневшийся юноша оставался оставался глух к ее ласкам. В конце концов придворная дама с задранной юбкой озлобленно плюнула ему в лицо и принялась пинать его. А он, полураздетый, крепко обхватив себя одной рукой и закрыв голову другой, слушал ее обидные слова и не отрывал от женщины потемневшего немигающего взгляда. Тошнота медленно усиливалась. Вдруг Таньтай Цзинь шевельнул пальцами, и в тот же миг глаза придворной дамы расширились от ужаса. Женщина силилась закричать, но из ее горла не вырвалось ни звука. Она молча наблюдала, как юноша медленно поднялся с земли и оделся, бесстрастно глядя на нее. Последним, что она увидела в зеркале его глаз, было ее собственное отражение с черной змеей на шее. Вскоре она упала и больше не издала ни звука. Таньтай Цзинь задумчиво посмотрел на свои руки. К тому времени с ним произошло много разного, и ничто уже не могло его напугать, кроме смерти. Однако этот случай особенно врезался в память, потому что тогда он впервые сумел призвать нечисть, чтобы убить, пусть это и была всего лишь маленькая змея. Тело придворной дамы нашли, когда над ней уже летали мухи.

«Мне следует бояться своих способностей», – подумал Таньтай Цзинь. Юноша старался напугать себя, понимая, что подобных сил нужно опасаться, но при мысли об этом в его глазах неизменно появлялась злая улыбка. Убить человека… так легко. Пока у него есть эта сила, он может стать демоном или даже повелителем демонов. Он способен стать кем угодно.

Досадная и обидная для любого юноши немощь нисколько не обеспокоила его, он просто принял ее как данность. Когда Таньтай Минлан набросился на него с ледяной иглой, он тоже не слишком сожалел: что глаз, что мужское достоинство – всего лишь часть смертной плоти.

Таньтай Цзинь смотрел на танцующий свет фонарика. Долгожданная возлюбленная спокойно спала за спиной, но его тело не желало ее. Хотя еще не так давно в зале Чэнцянь…

Он задумчиво коснулся царапины на своем лице.

Сусу сидела, крепко сжав ноги.

– Что с вами, госпожа? – забеспокоился Гоую.

– У людей есть три естественные потребности, – ответила она.

– Но Таньтай Цзинь не вернулся! Что вы будете делать?!

– Убью его, когда появится, – процедила девушка.

– Может, кого-нибудь позвать?

С помощью дыхания Сусу умела управлять своим смертным телом[70], и все же оно доставляло массу неудобств. В конце концов она крикнула служанку.

Та в недоумении ответила:

– Я не могу развязать веревку на вашей руке.

– Где же Таньтай Цзинь?!

Ужаснувшись тому, что обитательница опочивальни фамильярно называет самого императора по имени, девушка испуганно пролепетала:

– Его величество изволит почивать у принцессы Чжаохуа.

– Тогда позови Нянь Мунин!

Вскоре явилась стражница. Ее равнодушное, как у брата, лицо нахмурилось,