Хан снова с силой ударил ладонью по столу.

– Тот, кто способен взять руками власть. Взять и удержать! Строптивых лошадей укрощают. И я укрощу вас! Больше я не буду терпеть. Если к исходу холодного полуцикла в Ханатар не потекут обозы, я приду и сожгу всё, что у вас ещё осталось. А тех, кто уцелеет, уведу в Степь, где они будут жить в загоне и плодиться в грязи, как свиньи, из числа которых я стану брать столько, сколько пожелаю!

Угулдай приглушённо зарычал, постукивая толстыми пальцами по столешнице. Сосуды жалобно звенели, готовые вот-вот упасть на укрытый цветастыми коврами пол.

– Я сделаю это! Ты понял меня, Роговолд?

На лице князя не дрогнул ни один мускул. Не отводя взгляда от широкого, покрытого шрамами лица Угулдая, он молча выслушал его слова. Затем низко склонился и громко произнёс:

– Да, Великий Хан! Я понял тебя.

Удовлетворённо ухмыльнувшись, степняк откинулся на подушки.

– Сейчас ты будешь называться Великим князем?

Он презрительно искривил толстые губы, будто этот титул забавлял его. Мысль о том, что Роговолд мнит себя владыкой, в то время как оставался всего лишь его слугой, веселила хана.

– Да, повелитель!

– Что ж, Великий князь, тогда скажи мне: какой из слуг вернее своему хозяину – бедный или тот, кого озолотили в награду за службу?

Роговолд на несколько мгновений задумался, опустив тронутую сединой голову. Затем поднял глаза на Угулдая и уверенно ответил:

– Богатый слуга вернее.

– Почему?

– Потому что своим богатством он обязан господину и только его должен благодарить за всё, что имеет, – сдержанно ответил князь. – Кроме того, если хозяин одаривает слугу, значит, он ценит его. Слуга, зная, что повелитель доволен, будет стараться ещё сильнее, чтобы не разочаровать.

Угулдай, не спуская глаз с радонца, задумчиво провёл широкой ладонью по чёрной бороде.

– Интересное рассуждение. Но я с ним не согласен.

– Могу ли я попросить тебя, милостивый Хан, объяснить почему?

– Так думает лишь слабый властитель, тот, кто жаждет одобрения тех, кем правит.

Голос Угулдая зазвучал низко и тяжело, словно раскаты далёкого грома.

– Я же считаю иначе. Богатый слуга заботится не о преданности, а о своём имуществе. Тот, кому дано многое, имеет над собой иного господина – свои земли, скот, рабов, серебро! О них он будет думать каждый день! И однажды, когда перед ним встанет выбор – богатство или верность хозяину, он выберет богатство.

Хан сжал ладонь в кулак.

– Чтобы сохранить то, что имеет, слуга будет плести интриги, юлить, обманывать. И в конце концов предаст!

Он вздёрнул подбородок, в глазах мелькнула ледяная уверенность.

– А бедному выбирать не из чего. У него нет ничего, кроме долга, и потому соблазн ему неведом. Он точно знает, чему должен посвятить свою жизнь!

Угулдай лениво протянул руку и поднял со стола чашу. Тут же, заметив его движение, в покои бесшумно проскользнул русоволосый раб. Роговолд едва заметно напрягся, когда его взгляд скользнул по тонкой шее слуги, туго стянутой грубым железным ошейником.

Согнувшись вдвое, раб молниеносно наполнил ханскую чашу горячим напитком. От молочно-белой жидкости поднялся густой пар, донёсшийся до князя терпким ароматом степных трав.

Угулдай закрыл глаза, глубоко вдохнул пряный запах, затем неспеша сделал несколько глотков.

– Ты понял, почему я задал тебе этот вопрос? – утёрев ладонью длинные, тонкие усы, спросил он.

– Нет, Великий хан, – покачал головой Роговолд.

– Я дал тебе очень многое. По твоей просьбе. Ты убедил меня, что я получу выгоду от этого решения. Теперь ты будешь поистине богат, обладая властью над всей Радонией. Сейчас я поверю твоим словам – что слуга, обладающий стольким, останется верен. Но если ты разочаруешь меня, то я пойму, что прав был я, и лишу тебя всего. И того, что дал сегодня, и того, что принадлежало тебе прежде! Править твоим народом будет тот, кто не доставит хлопот. Кто будет верен и полезен!

Хан указал пальцем на радонца в ошейнике, почти касающегося лбом пола.

– Ты станешь, как этот раб! Из всего, что было в твоих землях, я оставлю тебе лишь одно – железный обруч на шее. Если моя милость не сделает тебя верным, значит, ты её не достоин. Страшись моего гнева!

Осушив чашу, Угулдай подал едва уловимый знак. В тот же миг раб, не разгибаясь, поспешил снова наполнить её.

– Ты умён, Роговолд, – продолжил Владыка Степи. – Сколько ты в Ханатаре? Месяц? Два? Ты прибыл гораздо раньше своего войска, а оно здесь уже много дней.

Хан вновь сделал несколько глотков.

– Это был верный поступок – сначала приехать одному и сообщить о своих намерениях.

Роговолд слушал молча, кротко опустив взгляд.

– Если бы ты сразу пришёл в Степь с войском, я бы счёл это мятежом. Вырезал бы всех твоих людей, едва они пересекли границу у Зубов Степи!

Ребром ладони Хан рассёк воздух, показывая, что случилось бы с дружиной каменецкого князя.

– Я рисковал, позволив тебе привести тысячи воинов к моей столице. Да, ты передал моим людям обоз с вашим оружием, но мне всё равно пришлось собрать множество всадников – на всякий случай. Теперь их всех нужно кормить, а впереди холода. Ты доставил мне немало хлопот!

Запрокинув голову, степняк снова сделал несколько глотков. Роговолд, подняв глаза, безмолвно наблюдал, как его крупный кадык ходит вверх и вниз по могучей смуглой шее.

– Я понимаю тебя, – продолжил Угулдай. – Твой план не терпит промедления. Если бы тебе пришлось возвращаться за войском в свои земли, а затем приступать к задуманному, ты потерял бы драгоценное время. Возможно, месяцы. Здесь, в Степи умеют оценить решимость. Ты умён и коварен, радонец.

Хан сузил глаза.

– Такие люди, как ты, опасны. Они могут быть как полезными слугами, так и грозными врагами. Твои посулы были сладкими, потому я оказал тебе милость. Но не думай, что сможешь обвести меня вокруг пальца.

Угулдай склонился вперёд, его голос зазвучал ниже, стал зловещим.

– Я вижу тебя насквозь!

– Я не разочарую, – сухо ответил Роговолд, склонив голову.

Угулдай бросил на него долгий, оценивающий взгляд.

– Надеюсь, – наконец проклокотал он. – Ступай, тебя ждут дела.

Допив чай, хан взмахнул рукой, выплёскивая остатки жидкости на раба, всё так же стоявшего согнувшись.

Роговолд низко поклонился и, пятясь назад – обычай не позволял поворачиваться к Владыке Степи спиной, – направился к выходу.

– Постой, – внезапно остановил его Угулдай.

Роговолд замер, не разгибаясь.

– Да, повелитель?

– Я хочу спросить тебя ещё кое о чём, – Хан прищурился, слегка наклонив голову набок. –