Вот Данька и писал. Ну, насколько мог… Потому что вслед за Николаем в Сусары потянулись визитёры. Свитские заприметили отношение новоиспечённого императора к своему бывшему крепостному – графа дал, мотается к нему день через день, причём один… без свиты – и самые ушлые рванулись устанавливать отношения. Чем приводили Даниила прямо-таки в бешенство. Ему ж работать надо, а тут – один за одним! И каждого встреть, поулыбайся, пообщайся, светскую беседу проведи… а кое-кто всем этим не заморачивался – сразу начинал всякие гешефты предлагать. Мол, поспособствуй – выпроси у Государя того-этого… и будет нам с тобой счастье. Ох как у бывшего майора руки чесались шугануть таких гостей… но он этого не делал. Наоборот – благожелательно улыбался и… расспрашивал. Кто ещё в этих гешефтах участвовал, кто и как прикрывать будет, ежели всё раскроется, куда денежки прятать планируется… А проводив, шёл и писал. Не только про будущее и свои мысли, но и всё, что узнал от этих гешефтмахеров. Тем более что они не только про свои дела и желания рассказывали, но и про других. Как тех, кто уже приезжал к Даниилу, так и тех, кто только собирался. Ну или не собирался, но свои гешефты делать хотел.

А затем в очередную субботу приезжал Николай, читал написанное… и ругался. Прям орал в голос. И рвался в Петербург, чтобы немедленно прижать всю эту шушеру к ногтю. Так что бывшему майору приходилось буквально держать его за штаны. Потому что устраивать кровавые разборки с большей частью «света» сразу после неудачной попытки дворянского бунта – то такое. Сначала надобно с последствиями бунта разобраться, явных противников придавить, основную часть дворянства перетянуть на свою сторону, сил набрать, своих людей расставить по местам, дать им укорениться… ну и так далее. Хорошо, что Николай, в принципе, был адекватным и потому всё это понимал. Так что совсем уж героических усилий Даниила на всё это не требовалось.

Так прошли декабрь и январь. Все празднества по случаю траура по умершему императору, а также бунта и идущего расследования были отменены – более того, Николай объявил, что все деньги, которые двор ранее тратил на Рождественские и Крещенские гулянья, пойдут в учреждённый им специальный фонд, средства которого будут направлены на «воспомоществование крестьянам, вследствие малоземелья переселяющимся на новые земли». А также объявил, что повелел на всех землях, принадлежащих императорской семье, не позднее первого января следующего – одна тысяча восемьсот двадцать шестого года освободить от крепости всех крестьян и открыть им возможность переселения на «кабинетные» земли на Урал, в Сибирь и на побережье Чёрного моря. Ну и что он призывает всех дворян последовать его примеру. А также заявляет, что с первого января следующего года учреждает особый Комитет, который будет разрабатывать крестьянскую реформу. Так что он предлагает любому подданному, которого волнуют подобные вопросы, – подавать в этот Комитет свои предложения…

Между тем расследование преступлений «бунтовщиков» шло своим чередом. Несмотря на заметно меньшую численность восставших, на этот раз подход к руководителям восстания оказался более суровым. Всё шло к тому, что к смертной казни будет приговорено не пять, а одиннадцать человек, причём четверо из них даже не были на Сенатской площади. Как выяснилось, кроме того, что в Петербурге, готовилось восстание ещё и на юге империи. Причём там, судя по весьма скупым рассказам Николая, ситуация сложилась как бы даже и не хуже, чем в столице. Потому как и с численностью, и с требованиями к властям, и с решительностью насчёт пролития крови – всё оказалось куда печальнее. Представители Южного общества были категорически настроены на установление Республики любой ценой и в своих руководящих документах прямо заявляли о желательности полного уничтожения императорской семьи и установления «революционной диктатуры» с применением к несогласным самых суровых мер воздействия. Более того, руководитель Южного общества Павел Пестель прямо восхищался «якобинским террором» и призывал действовать «не менее решительно и беспощадно»… Эти рассказы Николая приводили бывшего майора в некоторую оторопь, потому что ни о каком Южном обществе он не помнил напрочь. И все его воспоминания о декабристах ограничивались только лишь их стоянием на Сенатской площади… ну и пятью фамилиями казнённых. Но вся эта суета по большому счёту Даньку не касалась. Он писал.

К марту оформились первые результаты их совместных с Николаем регулярных посиделок. Во-первых, Николай переиграл все предварительные договорённости, решив отозвать выданное ещё Александром I разрешение на создание частной компании по строительству железной дороги Санкт-Петербург – Москва и решив строить её за государственный счёт. Что бывший майор горячо поддержал. Недаром ведь, что в СССР, что в Российской империи, что в РФ все железные дороги были государственными. Если во всех трёх очень разных по своему строю государствах отчего-то пришли именно к таком решению – значит, было за этим решением нечто серьёзное, важное при любом государственном устройстве. А ещё данное решение позволяло немного переработать проект будущей дороги… Так что он с огромным удовольствием, кстати, отодвинул немного в сторону свою «писанину» и занялся подготовкой нескольких партий, которым предстояло провести окончательную трассировку маршрута дороги, а также с головой окунулся в переработку плана строительства. Если всё получится – Николаевская… ну то есть Александровская железная дорога (принятое название решили не менять – Николай заявил, что эта дорога будет лучшим памятником брату) здесь появится на четверть века раньше, чем в прошлой истории! Во-вторых, они с Николаем наконец-то определились, что делать с солдатами взбунтовавшихся полков. Когда новоиспечённый император узнал о больших запасах золота на Аляске и в Калифорнии, идея отправить провинившиеся полки в ссылку – родилась сама собой. Причём основной упор было решено сделать именно на Калифорнию. Потому что без серьёзной кормовой базы организовывать добычу золота на Аляске было невозможно. Так что и золотая лихорадка в Калифорнии здесь так же должна была начаться лет на двадцать пораньше. Ну, если у них всё получится именно так, как они планируют… В-третьих, у них после всех этих бесед наконец-то начала вырисовываться система народного образования… по мнению бывшего майора крайне отсталая, но, когда он озвучил эту свою точку зрения, Николай на него наехал – мол, либо такая, либо вообще никакой.

– Ты пойми, сейчас массовую начальную школу иначе, нежели чем церковно-приходскую сделать невозможно. Ресурсов нет. Совсем… Или, может, железную