Время шло, и государство постепенно восстанавливалось после разрушительной бури междоусобицы. Торговля и ремесла, находившиеся в упадке, оживали и приходили в порядок. Великое княжество богатело, и теперь Игорь мог бы считать своё правление успешным.

Однако, жизнь самого государя вовсе не была благополучной.

Его жена, княгиня Елена, дочь одного из могущественных бояр княжества, была сосватана Игорю его отцом, когда тот ещё был жив. Девица, при всей своей красоте, была холодной и отстранённой, предпочитающей добрую книгу обществу супруга, которым тяготилась.

Несмотря на все старания, любви между ними не возникло. Годы, проведённые Игорем и Еленой в браке, не растопили возникший в самом начале лёд, а лишь сильнее заморозили его. Вскоре он стал крепким, как камень.

Супругов всё реже видели рядом. Со временем их совместное времяпровождение свелось лишь к обязательным для княжеской четы ритуалам – церемониям, походам на службы в Великий храм и тому подобным вещам, столь же необходимым, сколь и тягостным для них обоих.

Однако Игорь осознавал свой долг перед государством – оставить наследника, и однажды нелюбимая жена всё же забеременела. Великий князь не проявлял особой заботы о женщине, которая носила под сердцем его дитя. Он вовсе перестал появляться с ней на людях и заходить в её опочивальню, даже чтобы просто справиться о здоровье.

Вскоре по двору поползли слухи, что владыка Радонии не может дождаться наступления темноты, чтобы под покровом ночи посетить некую особу, с которой он проводил время с куда бо́льшей охотой.

Придворные судачили и о том, кто является этой таинственной пассией, и многие сходились во мнении, что это Софья Юрьевна, единственная дочь одного зажиточного купца. Якобы князь, облачённый в походный плащ, часто бывал замечен выезжающим за стены детинца в позднее время. Но ручаться за правдивость подобных пересудов, конечно, никто бы не стал.

Хотя, возможно, эти слухи и были верны, поскольку когда княгиня Елена, законная жена государя, умерла при родах, Великий князь особенно не расстроился.

Ребёнок, который всё же родился здоровым и крепким, был назван Роговолдом и отдан на взращивание многочисленным кормилицам. Сам же Великий князь, прождав положенные сорок девять дней после кончины супруги, женился вновь.

Новой женой, по удивительному совпадению, стала та самая Софья, в связи с которой весь двор подозревал венценосного супруга столь безвременно почившей княгини Елены.

Игорь не проявлял особой заботы о своём первенце. Мужчина нередко награждает детей любовью в той же мере, что и женщину, даровавшую их. В отношении маленького Роговолда это правило подтвердилось полностью.

А вскоре у князя родился второй сын, к которому он привязался гораздо сильнее, чем к первому.

Игорь обожал свою новую супругу, которую, в отличие от Елены, выбрал себе в жёны сам. Их сын, рожденный в жарком липене, стал настоящим подарком для владыки Радонии. Отец обожал мальчика, и в честь его рождения несколько недель в стольном граде гремели масштабные празднества.

Младшего княжича назвали Юрием, в честь отца столь любимой Игорем жены.

В отличие от старшего брата, мальчик был окружён всем возможным вниманием и заботой. Отец не выпускал его из рук. Он стал постоянным спутником правителя во всех его делах и путешествиях. Укутанный в бирюзовый княжеский плащ, он сидел на коленях государя во время пиршеств и приёмов, в то время как Роговолд наблюдал за семейной идиллией со стороны, затерявшись в толпе придворных.

Он помнил, как, будучи ребёнком, часто прокрадывался ночью в покои и, пользуясь тем, что кормилицы спят, часами наблюдал за младшим братом, скрытый в тени. Княжеский первенец пытался понять, что же в нём есть такого, чего лишён он сам. Роговолд не говорил ни слова, не трогал младенца и даже не подходил близко к его люльке. Просто смотрел, пытаясь разгадать тайну отцовской любви.

Но так и не смог.

Шли годы. Роговолд рос. Все вокруг отмечали его ум и сноровку. Юноша был способным учеником, проявляющим упорство и смекалку как в изучении наук и ремёсел, так и в овладении воинским мастерством. Он старался быть во всём первым, изо всех сил стремясь заслужить внимание отца. Но старший сын лишь тяготил Игоря, ибо своими талантами оттенял посредственность второго, любимого отпрыска, росшего слабым и податливым.

Наконец, когда Роговолд достиг возраста шестнадцати лет, его отец, не в силах более терпеть первенца рядом, принял решение убрать его с глаз долой. Для места ссылки было выбрано небольшое поселение у Каменецких гор, стоявшее там, где Радонь брала своё начало.

Городок этот имел название Каменец. В то время он насчитывал не более нескольких сотен жителей и считался глухой окраиной Радонии.

Через своих приближённых, даже не удосужившись поговорить с сыном лично, Великий князь сообщил первенцу, что его таланты необходимы в уделах, требующих крепкой хозяйской руки. Скрепя сердце, княжич подчинился воле отца и с небольшой свитой отправился на север.

Однако, даже удаление Роговолда от столицы не исключило его из памяти двора. Вскоре весь Радоград вновь услышит о старшем, нелюбимом сыне государя.

Молодой княжич ненавидел Каменец. Место талантливого, амбициозного юноши было в столице, и он тяжело переживал переезд в холодный, забытый всеми медвежий угол. Но, хоть он и был зол и обижен, деятельная натура не позволила Роговолду сидеть без дела. Он начал действовать.

Захолустный и холодный, продуваемый всеми ветрами город, в реальности оказавшийся скорее деревней, под руководством талантливого правителя вскоре начал процветать. Здесь были найдены богатые залежи железных и медных руд. А вскоре княжич отыскал неподалёку и серебряные жилы.

Десятки и сотни рабочих, купцов и ремесленников потянулись со всей Радонии в Каменец добывать, плавить, ковать и торговать.

Небольшое поселение скоро превратилось во второй по величине город Великого княжества, богатый и сильный. Дым многочисленных плавилен взвился над никогда не спавшим Каменцом. Торговые караваны без числа плыли из новой вотчины княжича на юг. В Змежд, Радоград и, через Белое море, в чужие края.

Неизменно высоким спросом пользовалось изготовленное здесь оружие и латы, считавшиеся лучшими во всех известных землях. Особенно – копья, наконечники которых были выкованы из сплава, созданного лучшими каменецкими мастерами. Обладавшие золотистым оттенком, они никогда не тупились и не ломались. Воин, оснащённый таким оружием и достаточной сноровкой, мог пробить любой доспех, каким бы крепким он ни был. Если его кошелёк, конечно, был достаточно толстым для приобретения этого