– Ты моя умница, – с искренним восхищением похвалил он. – Ты знаешь, что я тебя обожаю?

– Знаю, – ответила Фло без доли кокетства и смущения и откинулась на спинку кресла.

– Проси все, что хочешь.

– Отпуск, – устало произнесла она. – Два месяца. После того как проколесила половину материка, на меньшее я просто не согласна.

– А я-то надеялся, ты попросишь меня жениться на тебе. Отпуск так отпуск.

– Если вы женитесь на мне, принц Тристан, то о значении слова «отдых» я могу и вовсе забыть. Извольте, мне и без этого добра хорошо живется, – проворчала Фло. – Раз нас теперь трое, а скоро присоединится и Изекиль, я найму служанку. Подумайте и скажите, в какое время приглашать ее, чтобы вы не сталкивались с ней.

– Хорошо, любовь моя. – Тристан еще раз поцеловал ее в макушку и направился к винтовой лестнице.

– Господин, – позвала она, когда он поднялся на первую ступень.

– Что?

– Вы разместитесь в покоях леди Адалины?

– С чего ты взяла? – недовольно спросил Тристан, но Флоренс лишь неопределенно пожала плечами и отвернулась.

Весь путь до рабочего кабинета он уговаривал себя забыть тот злосчастный образ возмутительно красивой Адалины, стоящей перед ним на коленях.

Глава 19

На следующий день Тристан облачился в грязную поношенную одежду, смазал волосы гусиным жиром, чтобы они свисали сальными патлами, и испачкал лицо разводами сажи. В этом виде он походил на безнадежного пьяницу из Крысиного тупика – самого бедного и неблагополучного района Гринхилла.

Увидев его, Адалина брезгливо дернула губой и прикрыла нос ладонью.

– Чем от тебя так дурно пахнет?

Она пила ароматный жасминовый чай с рогаликом с ореховой начинкой, сидя в просторной столовой, которую мог бы заливать солнечный свет, если бы ставни на окнах были открыты.

– Гусиный жир. На кого я похож?

– На отвратительного бездомного пьяницу, который в жизни не слышал про мочалку и мыло, – ответила Адалина, даже не пытаясь смягчить правду.

– Отлично.

– Зачем ты отправляешься в какую-то дыру? Почему не отдашь приказ своим людям?

– Если я не буду вовлечен в дела гильдии, то со временем утрачу власть. Тем более это задание – не заказ, оно касается непосредственно меня.

– Тебя?

– Да.

Изящным движением, не свойственным городскому забулдыге, Тристан надел дырявую запыленную шляпу, не забыв при этом отвесить шутовской поклон.

– Не скучай, дорогуша. Можешь почитать, у меня в библиотеке собрано много интересных книг. Советую присмотреться к полкам у окна, там хранятся женские романы. Очень пикантные.

Адалина удивленно выгнула бровь, а Тристан игриво подмигнул ей и направился к выходу.

Боба он отыскал только к обеду.

Тристан стоял возле овощной лавки и притворялся, что с интересом изучает разные сорта брюквы, когда мимо него, пошатываясь, прошел высокий тощий мужчина. От него разило мочой, перегаром и помойкой, и от этого едкого запаха Тристану захотелось зажать нос. Он отступил в сторону, чтобы этот вонючка случайно не задел его плечом, а потом обернулся и увидел, что мужчина прятал руку в кармане, а у него на шее виднелся уродливый шрам от ожога.

Тристан решил повременить с допросом и пока последить за ним. Очевидно, этот отвратительного вида и запаха человек был пешкой в чьей-то игре, но он мог привести его к более значимой фигуре этой странной партии.

Целый день ушел впустую, пока Тристан наблюдал лишь унылую картину самоуничтожения Боба Брайтона. Снуя между овощными лавками, доверху заполненными свежими томатами, морковью, молодой капустой и сладким перцем, он украл грязный картофель и свеклу, даже не проверив их свежесть. Потом спрятался в подворотне и начал грызть картошку вместе с кожурой, заедая ее свекольной ботвой. Тристана чуть не вырвало от омерзения, когда после «сытной» трапезы Боб помочился там же, не снимая штанов, а потом поплелся к Крысиному тупику, оставляя за собой мокрый вонючий след.

Тристан уже утратил всякую надежду, что сумеет извлечь хоть какую-то пользу от этого пропащего. Он собирался прижать его стенке в каком-нибудь безлюдном закоулке, но тут Боб прошел поворот, ведущий к «Кроличьей лапке», и поковылял к заброшенному складскому помещению. Тристан сократил расстояние между ними, не опасаясь, что Боб его заметит – тому было плевать на всё и вся, – и услышал тихое бормотание, больше похожее на бред умалишенного:

– Буря грядет… Эликсир всех спасет, жизнь принесет.

«Что за чушь?» – мысленно выругался Тристан и подошел к мужчине еще ближе.

– Боб послушный, Боб сделал, что велела госпожа. Буря минует Боба, у него будет эликсир, – продолжал он бессвязно лепетать.

Когда они приблизились к складу, Боб внезапно обернулся, и Тристан едва успел спрятаться за каменным выступом в стене. Потом дождался, когда хлипкая деревянная дверь с громким противным скрипом откроется и Боб войдет внутрь, и проскользнул вслед за ним.

В помещении царила затхлость и сырость. Через заколоченные окна проникал солнечный свет, тонкие полосы которого выхватывали из мрака парившее в воздухе облако пыли. Толстый белый слой на полу скрадывал звук шагов. Боб миновал завалы разломанной мебели, деревянных балок и прочего мусора и прошел в одну из трех комнат в конце коридора. Тристан подкрался к двери, стараясь не издавать ни звука, и заглянул в щель.

В темной комнате, освещенной тусклой свечой, источающей до омерзения знакомый сладкий аромат, сидела высокая женщина в плаще с капюшоном, который скрывал половину лица. На вороте красовалась серебряная брошь в виде спирали с восьмиконечной звездой на основании. Тристан уже хотел прикрыть нос, но вспомнил слова Закарии: «Доза яда в вине и свече была не смертельна». Да и вряд ли бы эта женщина сидела так спокойно, если бы дым мог ее убить.

– Ты выполнил мой приказ? – спросила она и погладила засаленные волосы склонившегося пред ней Боба, едва скрывавшие проплешину на макушке.

– Да, моя госпожа. Я подбросил цепочку с кулоном в карету лорда Толлена.

– Молодец.

Женщина протянула изящную руку в бархатной синей перчатке, и Боб спешно обхватил ее ладонями, одну из которых пересекал уродливый шрам от ожога, а пальцы почти не шевелились. Когда он поцеловал тыльную сторону ладони через перчатку, она брезгливо скривила рот. Гримаса показалась Тристану смутно знакомой, как и голос женщины. Он определенно где-то его слышал.

– Вы даруете мне «воду жизни»? – спросил Боб дрожащим от благоговения голосом.

Он явно обезумел. Тристану часто доводилось видеть печальный исход зависимости от хмельных напитков и дурманящих трав. Порой на эту скользкую дорожку ступали молодые аристократы, которым наскучила праздная жизнь, и мало кто из них смог отыскать обратный путь.