– Надия, – раздалось откуда-то справа, и, резко обернувшись, я увидела Грита, сидевшего на перилах террасы.

Старейшина что-то ему сказал, но Грит, сделав вид, что не слышит, спрыгнул с перил и направился к нам. Альгидрас рядом со мной ощутимо напрягся и шагнул вперед. Грит, обойдя его, неожиданно присел на корточки перед Димкой и что-то ему протянул.

– Спасибо, – сказал мой вежливый ребенок и взял с протянутой ладони какую-то металлическую штуковину.

Альгидрас что-то сказал сперва Гриту, который и его проигнорировал, а потом пояснил Димке:

– Это свисток.

– Скажи спасибо, – попросил Дима, задрав голову и поглядев на Альгидраса. – А то он не понимает.

– Я уже сказал, – медленно произнес Альгидрас и повторил еще раз для Грита: – Спасибо – кери малика.

На этот раз Грит не стал делать вид, что не слышит. Он кивнул, по-прежнему глядя на Диму, а потом, протянув руку, потрепал его по волосам.

Мой сын улыбнулся и подул в свисток. Я ожидала резкого и неприятного звука, но свисток звучал на удивление мелодично. Грит поднялся на ноги и посмотрел на меня в упор. Я соврала бы, если бы сказала, что меня не испугал его взгляд, потому что он смотрел одновременно оценивающе и так, будто я ему уже принадлежала. Но рядом стоял Альгидрас, и это меня успокаивало, хотя умом я понимала, что он здесь не имеет никакой власти и без своей Силы, проявлять которую не хочет до поры, никак не сможет меня защитить.

– Тураши, – произнес Грит без всякого выражения, просто констатируя факт.

«Красивая». Я изобразила подобие улыбки, а Альгидрас что-то сказал по-кварски. Грит вновь сделал вид, что не услышал, однако наконец отвел от меня взгляд и обратился к своему дяде. Тот ответил, и мне показалось, что напряжение на террасе стало буквально осязаемым. Привет, бонусы владения эфиром. Давно не виделись.

Старейшина первым отвел взгляд от племянника и жестом пригласил нас к столу, попутно что-то объясняя Альгидрасу.

– Ты можешь пойти поиграть в саду, – обратился тот к Димке, приобняв сына за плечи.

Дима помотал головой.

– Так нужно. За столом здесь сидят только взрослые. Детей угощают в саду. Видишь, вон там стол с фруктами?

– Ореми гра гератим неташ? – неожиданно спросил Грит у Альгидраса.

Тот чуть пожал плечами и что-то ответил, указав на меня. Грит прищурился.

– Нужно сделать так, как здесь принято. Мы рядом, – обратилась я к сыну.

Димка насупился и побрел в сторону сада. К нему тут же подбежала светловолосая девчушка лет семи и схватила его за руку. Дима руку вырвал, девочка схватила еще раз, и Грит резко ее окликнул. Она испуганно отпустила моего сына и посмотрела на старейшину. Тот что-то ласково ей сказал, а потом негромко обратился к Гриту, на что Грит пожал плечами и произнес что-то такое, что заставило старейшину сжать челюсти.

Девочка и Дима успели уйти в сад, а старейшина все еще сверлил взглядом племянника. Хотя самому Гриту, кажется, было на это совершенно наплевать.

– Что происходит? – едва слышно повторила я.

– Он спросил, почему сын моего брата не говорит на языке своего отца. Я ответил, что он рос среди твоего народа. А потом он напомнил дочери старейшины, что она не может указывать мужчине, что ему делать. Старейшина запретил ему делать замечания его детям, а он ответил, что если отец не справляется со своей ролью, то он как член рода считает своим долгом в этом помочь.

Альгидрас намеренно не назвал имя Грита, чтобы не привлекать внимания к нашей беседе. Однако Грит все равно повернулся к нам и что-то спросил. Хванец ответил довольно миролюбиво и пояснил мне:

– Он интересуется, нравится ли тебе у них.

– Скажи «да».

– Я уже сказал, – ответил Альгидрас и торопливо добавил: – Незамужняя женщина не имеет здесь права голоса. За нее говорят отец или брат.

Я натянуто улыбнулась, понимая, что в прошлый раз мне несказанно повезло оказаться в Свири.

Наконец мы устроились за столом, и началась пытка светской беседой. Старейшина задавал Альгидрасу один вопрос за другим, сопровождая их вежливой улыбкой. Грит в разговоре не участвовал, хоть и сидел с нами за одним столом. Как раз напротив меня. Я опасалась, что он будет снова меня разглядывать, однако он изучал свой кубок с вином, периодически из него отпивая. Альгидрас тоже то и дело отпивал из своего кубка. Он выглядел расслабленным, и, если бы я не чувствовала его напряжение, ни за что бы не сказала, что беседа его нервирует.

– Старейшина спрашивает, удобно ли тебе у его матери, или ты предпочла бы жить в его доме, – обратился Альгидрас ко мне.

– Как будет лучше? – растягивая губы в улыбке, спросила я.

Альгидрас что-то ответил на кварском, а потом пояснил мне:

– Я сказал, что у Граны тебе удобно. Туда я могу приходить без спроса, в дом старейшины – нет.

Я кивнула, вновь улыбнувшись. Грит, дождавшись окончания речи Альгидраса, что-то сказал, указывая на мой кубок.

– Спрашивает, почему ты не пьешь вино.

– Скажи, что я не люблю.

Судя по выражению лица Альгидраса, ответ был неправильным.

– Скажи, что у меня от него болит голова. Это правда, кстати.

Альгидрас что-то ответил Гриту, и тот, неожиданно подавшись вперед, подхватил со стола блюдо с фруктами. Оно выглядело тяжелым, но Грит держал его одной рукой без видимых усилий.

– Прениш ветаки, – улыбнулся он и вытянул руку через стол так, что блюдо оказалось у меня под носом.

Альгидрас взял фрукт, похожий на персик, и передал его мне. Я натянуто улыбнулась и произнесла:

– Кери малика, – надеясь, что правильно запомнила то, как хванец переводил Димкино «спасибо».

Староста что-то одобрительно произнес. Грит снова мне улыбнулся. Кажется, инцидент был исчерпан. Старейшина неожиданно поднялся со своего места и направился в сад. Я беспокойно привстала, чтобы вовремя отреагировать, если с Димкой будут проблемы, однако Альгидрас неожиданно взял меня за руку и, крепко сжав, произнес:

– Все хорошо. Я за ним слежу.

Я перевела на него взгляд и опустилась на свое место. Альгидрас в полутени пахнущей розами террасы казался очень красивым. Да, я все еще злилась на него из-за того, что мы оказались здесь, я не могла смириться с судьбой