— Да, с кило овсянки и яблоками, — в меру своих юмористических сил сострила проскользнувшая в комнату Огнева, уставившись на меня.

— Доброе утро, — поздоровался с Огневой здоровяк и пошёл к входной двери. — Пожалуй, чуть раньше спущусь к завтраку.

Как только дверь за ним закрылась, мулатка сразу же тревожно выдохнула:

— Как всё прошло⁈

— Удачно. Высшая жрица Маммоны лишилась головы, увидев такого красавчика, как я, — иронично проговорил я и провёл большим пальцем по горлу.

— А Ратников? Ратников? Что с ним⁈ — выпалила девушка, бурно дыша.

Её восхитительная крепкая грудь вздымалась под кремового цвета блузкой, почти скрытой приталенным чёрным пиджаком. Такого же цвета брюки прятали мускулистые ножки баронессы.

— Всё, за судьбу Ратникова можно не волноваться. Помер он, очень эффектно помер.

— Ах-х! — вздохнула смертная и буквально упала в глубокое кресло.

Я вкратце рассказал ей, что произошло, не став утаивать роль драконов в моей победе. Огнева выслушала меня с мрачным лицом, хмуря брови.

— Такие дела, — закончил я, приняв сидячее положение.

Одеяло соскользнуло, обнажив мою выпуклую грудь с ниточками шрамов и рельефный пресс, похожий на стиральную доску.

Огнева пробежалась по моему торсу быстрым взглядом и печально произнесла:

— Ратникова жаль. Он два раза спас тебя…

— … Я бы так не сказал.

— … Но в итоге он всё равно погиб. Ты не сумел выручить его, — закончила она, будто не услышала моих слов.

— Но-но-но! Я протестую. Никто бы не выручил Ратникова. Только какой-нибудь бог, а я совсем не бог.

— А кто же ты, Громов? — сощурилась девушка, склонив голову к плечу.

— Голодный человек, — усмехнулся я, встал с кровати и принялся торопливо одеваться.

Баронессу ни капли не смутило моё занятие. Она помолчала немного и спросила:

— А как же теперь обстоят дела с матерью Апофиса? Богиня Маммона отомстит ей?

— Конечно нет. Маммоне плевать на своих жриц. Родительнице Апофиса ничего не угрожает. А вот мне угрожает…

— Кто? Что? — напряглась девушка, закусив нижнюю губу.

— Голод. Ты совсем не слушаешь меня? Я же уже говорил, что голоден. Пойдём скорее на завтрак.

— Дурной тон завтракать в гостинице. Лучше выбрать какое-нибудь хорошее кафе и позавтракать в нём, а потом полюбоваться красотами города. Заодно обсудим пересмотр нашей сделки.

— Ладно, пойдём, — согласился я, напялив ботинки и накинув поверх рубашки тонкую кожаную куртку. Как знал, что лучше одеться под стать баронессе.

Та грациозно встала и вышла из номера, покачивая сексуальными бёдрами, туго обтянутыми брюками.

Нам пришлось пройти мимо столовой, чтобы выбраться на улицу. Дверь оказалась открытой, и я увидел, что за столом сидят только Румянцев и капитан Морозов. Остальные, видимо, отправились завтракать в город.

Баронесса кивнула на столовую и многозначительно хмыкнула. Мол, я же говорила, что дурной тон завтракать в гостинице.

Мы вышли на улицу и окунулись в осень. На немногочисленных деревьях висели листья, начавшие желтеть, а воздух был довольно прохладным. Серое солнце отражалось в многочисленных лужицах, покрывающих брусчатку. А припаркованных машин оказалось гораздо больше, чем в Стражграде.

Огнева, видимо не зная, как лучше завязать разговор, начала с отвлечённой темы, двинувшись по малолюдному тротуару:

— Ты знаешь историю капитана Морозова?

— А у него есть своя история? И в каком классе её изучают?

— Ты сам не устал от своих острот?

— Да я только проснулся, поэтому пока ещё не устал. Думаю, к обеду уже выдохнусь.

— Скорей бы обед, — мечтательно вздохнула смертная и следом серьёзно проговорила: — Родителей Морозова принесли в жертву хаоситы прямо на его глазах, когда ему было лет десять. Представляешь? Морозову чудом удалось сбежать, сохранив свою жизнь. Теперь он один из самых жестоких врагов Хаоса.

— Крутой мужик, — проронил я и зябко поёжился. — Не пора ли нам откушать? Вон стоит приличный с виду киоск с шаурмой.

Огнева сморщила носик, словно я предлагал ей закусить подмёткой башмака. Эх, ничего она не понимает в деликатесах. И куда же она меня поведёт?

Через полчаса я понял, что выдумки у неё особо и нет. Мы пришли во французское кафе с круассанами и кофе. Благо, что хоть вид был приличный — на набережную и выгнувшийся через речушку мост.

Мы уселись за крошечный столик возле окна и со всей серьёзностью взялись завтракать. Баронесса с грустью в глазах молча попивала кофе и элегантно хрустела миндальным круассаном, наверняка вспоминая Ратникова. А я ел салат «цезарь» и наворачивал бутерброды с красной икрой.

Попутно мой взор ощупывал немногочисленных посетителей. По большей части, это были молодые люди, за исключением троицы мужчин средних лет. Выбритые до синевы, с бульдожьими рожами, намечающимися пузиками и колючими глазами, сверкающими под массивными надбровными дугами. Фарфоровые чашечки в их лапах казались игрушечными. А сами они в этом месте смотрелись столько же уместно, как цверги на пиру у Адониса.

Каким ветром занесло сюда этих мужичков? Им бы больше подошёл заблёванный бар с дешёвым пивом. Впрочем, на волосатых пальцах всех троих сверкали дворянские перстни.

Природная подозрительность шепнула, что трио смертных весьма акцентировано поглядывает в мою сторону. Их кто-то послал за мной? Рыльский успел подсуетиться? Хм, надо бы проверить.

— Я отлучусь поправить галстук, — сказал я печальной баронессе и встал из-за стола.

Пойдут ли эти трое за мной в туалет? Там ведь шикарное место для того, что внезапно напасть на меня.

Но эти гады разочаровали меня. Я минут пять проторчал в туалете, а они так и не соизволили явиться. Пришлось с недовольной физиономией вернуться в зал. И что же я там увидел?

Все трое подтащили стулья к моему столику и пытались подкатить потные яйца к Огневой, раздевая её жадными взглядами похотливых самцов, увидевших юную самочку.

М-да, промашка вышла. Иногда мир всё-таки крутится не вокруг меня.

— … Соглашайся, красавица. Мы тебе покажем самые лучшие места Петрограда, — донёсся до меня хрипловатый голос одного из мужчин.

Парочка других в диалог не встревала, но они шептались между собой и мелко хихикали. Кажется, отпускали сальные шуточки в стиле «лучшие места Петрограда — эта наши кровати».

— Я видела все лучшие места Петрограда. Мне уже не раз доводилось бывать в столице. Попрошу меня оставить, — хмуро проговорила баронесса, брезгливо глянув на мужчин, как на опарышей.

Лицо главного дёрнулось и стало наливаться дурной кровью. Глаза нехорошо сверкнули,