— Товарищ старший лейтенант, я с шести утра нахожусь в боевом выходе. Прошёл данж, стрелял, таскал на себе раненых офицеров, прошёл пешком в полном снаряжении несколько километров по полю… Естественно, я хочу жрать!

Семёнов смерил меня долгим, изучающим взглядом, в котором читалось не только раздражение, но и некоторая доля уважения к моей наглости. Он фыркнул, плюхнулся на стул напротив и откинувшись на спинку, сказал:

— Ладно, ответь на мои вопросы и жри себе дальше.

И с этими словами начался самый настоящий допрос. Нет, формально это, наверное, называлось «опросом и составлением объяснительной», но по тону и настойчивости Семёнова это был самый настоящий допрос.

Он выспрашивал всё: детали прохождения данжа, поведение каждого офицера, мои действия, их действия. Особенно его интересовал Морозов.

— А капитан Морозов? Как он себя вёл до инцидента с присвоением эссенции?

Я, честно отвечал на его вопросы, ничуть не кривя душой. Я никогда не был стукачом, и сейчас не собирался им становиться, но и врать не видел смысла.

— Капитан Морозов с самого начала относился к моей кандидатуре скептически, — начал я. — Считал, что курсант — лишний груз в группе. В первых стычках с монстрами он проявлял пассивность, стрелял мало и в основном мимо, о чём капитан Дорошин не раз делал ему замечания.

— А майор Орлов и капитан Дорошин?

— Майор Орлов действовал хладнокровно и методично. Именно он, благодаря своему синему кольцу, определил слабые места у сильных противников, а капитан Дорошин грамотно руководил операцией, проявляя невероятную храбрость. Именно он, будучи раненым, отвлёк босса и ликвидировал его гранатой, что позволило выжить всей группе. Без этих офицеров мы бы все там и остались.

Семёнов в процессе моего рассказа делал пометки в блокноте, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда я закончил, он вдруг отложил ручку, сложил руки на столе и посмотрев на меня пронзительным, вкрадчивым взглядом, сказал доверительным голосом:

— Сергей, а теперь давай по-честному. Расскажи мне про награду с босса. Майор Орлов утверждает, что Морозов присвоил её целиком, но я хочу услышать ещё и твою версию… Может, майор что-то упустил? Может, была ещё какая-то добыча? Что-то, что не попало в отчёт?

Внутри у меня всё сжалось в ледяной ком, ведь этот вопрос был невероятно опасен. Старлей тыкал пальцем в небо и невольно попадал туда, куда совсем не было нужно…

— Товарищ старший лейтенант, — я вытер руки о штаны и посмотрел ему прямо в глаза. — После взрыва гранаты босс был повержен. Капитан Дорошин был без сознания, майор Орлов — ранен в руку. Я бросился к капитану, чтобы оказать помощь, и единственным, кто подошёл к телу босса, был капитан Морозов. Я лично видел, как из останков монстра вырвался сгусток красного света и впитался в него. Больше никакой добычи или наград я не видел.

Семёнов смотрел на меня, пытаясь найти в моих глазах хоть каплю неуверенности, но я настолько задолбался, что ничего кроме пустоты он там не видел.

Мой собеседник, кажется, хотел задать ещё один, уточняющий вопрос, возможно, хотел подавить на психику, но в этот самый момент по всей территории института тревожно, пронзительно завыла сирена.

Звук был настолько громким и неожиданным, что я вздрогнул, а Семёнов резко вскочил со стула. Это был сигнал боевой тревоги, и за всё время учёбы я такого не слышал ещё ни разу. Сирена выла, разрывая тишину комендатуры, и её вой мгновенно стёр все наши игры в «вопросы-ответы».

Хлопнула дверь в коридоре, послышались бегущие шаги и громкие, отрывистые команды. Реальность, суровая и безжалостная, снова ворвалась в нашу жизнь, напоминая, что данжи и предатели — это лишь часть новых правил игры…

Глава 13

Оглушительный вой сирены буквально разрывал сознание и навевал панически мысли. Я сидел за столом и слышал, что в комендатуре начался самый настоящий ад. За дверью допросной затопали сапоги, послышались отрывистые, перекрывающие гул сирены крики: «Тревога! К оружию! Группа быстрого реагирования вперёд, вперёд!».

Семёнов, секунду назад бывший холодным и подозрительным следователем, мгновенно преобразился. Его лицо стало собранным и резким, а глаза загорелись холодной собранностью и решимостью. Он резко распахнул дверь и рявкнул в коридор:

— Что случилось, дежурный⁈

Сначала я не слышал ничего, кроме отдельных выкриков, но потом сквозь этот хаос всё-таки пробился голос дежурного:

— Вооружённое нападение на склад № 3! Есть потери среди караула!

Услышав этот ответ, у меня внутри всё похолодело. Кто посмел напасть на склад вооружения? Зачем? Я так надеялся, что после этого безумного дня я хоть немного отдохну… Но что-то мне подсказывало, что отдыха я не увижу ещё очень-очень долго. Этот новый мир явно не собирался давать нам ни одной передышки.

Тем временем Семёнов, не глядя на меня, бросил через плечо:

— Курсант, беседа не окончена, но пока что ты свободен! Никуда не девайся, завтра я тебя найду и мы продолжим! — После этих слов он не стал дожидаться ответа, и сразу ринулся вглубь здания, откуда уже доносился характерный лязг выдаваемого из сейфов оружия.

Я не стал дожидаться повторного разрешения покинуть это «прекрасное» заведение. В один миг вся моя ершистость, вызванная усталостью и голодом, испарилась, сменившись липким, холодным опасением. Я схватил свой вещмешок, и выскочил в коридор.

Комендатура буквально кипела: мимо пробегали вооруженные бойцы внутреннего наряда, офицеры отдавали приказы, сталкиваясь в дверных проёмах, и по царившей вокруг суете я понял, что для всех этих офицеров произошедшее было таким же сюрпризом, как и для всех остальных.

Из соседнего кабинета выше хмурый и сосредоточенный Орлов, мгновенно сосредоточив свой взгляд на мне.

— Степанов! Какой номер корпуса твоего расположения? — громогласно спросил он, без лишних предисловий, на что я незамедлительно ответил:

— Седьмой, товарищ майор!

— За мной! Быстро!

Мы вывалились на улицу, и картина, открывшаяся нам, была куда более хаотичной, чем та, что была внутри комендатуры. Институт напоминал разворошенный муравейник. Со всех сторон на плац и на улицы между корпусами высыпали курсанты. Кто-то из них был уже в полной выкладке, а кто-то — в расстёгнутых гимнастёрках, на ходу пытаясь застегивать ремень.

Сержанты и офицеры, с искажёнными от крика лицами пытались построить бесформенные толпы хотя бы в какое-то подобие шеренг, тыча