– Разве ты не можешь попросить Каса отправить туда людей? – допытывался Антон. – Слушай, Август, он ведь король. Полновластный правитель Кэлиту. Он может отдать дворцовой страже приказ расследовать это дело. Кто-нибудь в провинции наверняка знает виновных.

Августа всегда считали здравомыслящим, а Антона – излишне шумным и склонным к актерству. Взрослые обитатели дворца предпочитали прислушиваться к Августу.

– Он пытался, – невозмутимо ответил Август. За годы их дружбы Антон так и не научился различать, когда Август лжет, а когда говорит правду. Что еще оставалось Антону, кроме как каждый раз верить сказанному? – Поверь мне, они ничего не нашли.

Антон встает и переносит папку на стол в середине комнаты, чтобы подробнее изучить документы в ней. У рода Макуса длинная история, но не длиннее, чем у прочей знати, так что это еще не повод хранить такие сведения под замком. Он отодвигает лежащий слева атлас и пресс-папье в виде наковальни справа. Постепенно стол сплошь покрывается вынутыми из папки и прочитанными бумагами, содержание которых все сильнее озадачивает Антона.

Копии административных писем его родителей в Кэлиту. Снимки деревень и налоговые отчеты с графами, обведенными красным. Разделив две слипшиеся от времени учетные ведомости, Антон видит выпавшую из них маленькую фотографию, а на ней – самого себя, младенца в теле, доставшемся ему от рождения, глазеющего прямо в объектив: снимок сделан для того, чтобы его вклеили в королевский журнал регистрации и вписали его личный номер.

Он понятия не имеет, зачем понадобилось собирать все эти материалы. И продолжает недоумевать, пока не просматривает папку до самого конца и его взгляд не падает случайно на какое-то послание официального вида. Отпечатанное на компьютере, оно завизировано личной печатью короля Каса.

«Буду предельно краток. К представителям Совета от своей провинции полагается относиться со всей преданностью, однако появились неопровержимые доказательства тому, что Фэнь Макуса – революционно настроенный мятежник. Притязания на престол обычно требуют взятия под стражу и незамедлительной казни, однако нанесенный им вред простирается гораздо дальше: он замыслил полный развал королевства. Этим планам ни при каких обстоятельствах нельзя позволить распространиться. Ради вашей провинции, ради вашего народа позаботьтесь о том, чтобы Макуса были уничтожены способом, который не вызовет подозрения у их последователей и не побудит их пойти на крайние меры. Это наказание никак не должно ассоциироваться с дворцом».

Антон продолжает читать, но смысл дальнейшего уже не улавливает. Возвращается к началу, перечитывает его снова и снова. И наконец, когда кажется, что уже ничто не повлияет на его понимание, руки сами сбрасывают папку со стола так, что бумаги разлетаются по всему полу.

Он делает короткий вдох. Выдыхает, но ему с трудом удается выпустить воздух из легких. В первый миг паники он не сомневается, что Август пытается вышвырнуть его вон. Проходит несколько минут, дышать ему по-прежнему тяжело, он решает задержать дыхание, и его тело реагирует соответственно. Значит, виновник происходящего – он сам. Теперь весь вред ему может причинить лишь недостаточно твердое владение собой. Паника сменяется бешенством. Она направлена на цели перед ним и внутри у него.

Его родители умерли по вине короля Каса, а не потому, что стали случайными жертвами какой-то местной банды. Все эти годы он гадал, почему его семью постигла столь страшная участь, почему его сестры пополнили список сопутствующих потерь, а оказалось, что причина проста: это было сделано по приказу дворца.

В дверь снова стучат.

– Ваше высочество! Что это за шум?

– Входи, – разрешает Антон. – Только ты одна.

Стражница заглядывает в приоткрытую дверь. Взгляд серебристых глаз охватывает разбросанные по полу бумаги, затем устремляется на Антона.

– Да, ваше высочество?

– Кто последним убирал что-либо в этой комнате? – Антон указывает вокруг взмахом руки. – Здесь беспорядок.

Вэйсаньна переминается с ноги на ногу. Она медлит, и Антон понимает: от нее он услышит подтверждение тому, что подозревал. О чем догадался, увидев стражников у двери командного пункта.

– Если не считать собраний Совета, сюда не впускают никого, кроме вас и его величества. Должно быть, беспорядок устроил ветер, если окно осталось открытым для проветривания.

Это деликатное объяснение придумано только что. На самом деле она, должно быть, думает: «Ваше высочество, этот беспорядок могли устроить только вы».

Антон бросает взгляд на имя, которое значится на папке с делом его семьи, теперь валяющейся у одного из вазонов с растениями. Ему хочется содрать с папки этикетку. Прилепить ее куда-нибудь в другое место, словно этим можно отменить чудовищную бойню, случившуюся не с какой-нибудь другой, а с его семьей. «Революционно настроенный мятежник». Это же бессмыслица. Он никогда не слышал от родителей ни единого хоть сколько-нибудь революционного слова. Они принадлежали к дворцовой знати – с какой стати им было хотеть перемен?

– Нет, это был не ветер, – прямо заявляет Антон. – Разве не я последним заглядывал в эти шкафы? Это же я занимаюсь хранением этих сведений для короля Каса, когда он не в состоянии уследить за всем, что происходит у него в королевстве.

Стражница чуть вздрагивает, пытаясь определить, не проверка ли это. Не имеет значения. Антону известно: здесь нет ни единого документа, который под надзором Августа остался бы непрочитанным. Кронпринц взял себе за правило держаться в курсе всех дел, пользуясь любыми сведениями, к каким у него есть доступ. А между моментом, когда Август получил доступ к этой комнате, и изгнанием Антона из дворца прошло немало времени.

– Впрочем, неважно. – Антон избавляет все сильнее нервничающую Вэйсаньна от необходимости отвечать. Подхватывает с пола папку, потом бумаги, собирает их как попало, зажимает под мышкой. – Проследите, чтобы больше никто сюда не входил.

– Да, ваше высочество…

Широкими шагами Антон проходит мимо нее и за дверь. В коридоре он минует поворот, ведущий прямиком к банкетному залу. Он направляется в сторону спальни Августа, и его начищенная до блеска обувь отбивает по полу дробь военных барабанов. Должно быть, на банкете Калла уже нанесла удар. Король Каса умрет, и тогда ничто не помешает Калле предаться