бы намного проще и удобнее осматривать улицы, сидя на Печати Меняющей Суть, но из рассказов Цзин Ми она знала, что смертные не умеют летать, а значит, их до смерти напугает девочка, парящая в небе. Малышка просто бесцельно брела, сворачивая, куда ей вздумается. Совсем стемнело и в окнах домов зажглись жёлтые огоньки масляных светильников. «Наверное, люди, живущие в них, сейчас ужинают» — подумала девчушка, и ей стало немного грустно. Постучаться в один из домов она не решилась, вспомнив правила поведения от демонического няня: «Без приглашения входить в чужие жилища неприлично». Она вздохнула и продолжила свой путь. А в это время на противоположной стороне улицы компания ночных гуляк, разгоряченных чрезмерным количеством выпитого алкоголя, алчно разглядывали богато одетого ребенка. Обменявшись друг с другом многозначительными взглядами, они ринулись к малышке, но тут за спиной А Ми выросла чёрная тень, и с лиц пьяниц тут же слетели похабные улыбки.

— Пойдём отсюда! — испуганно засуетились они, — с этим типом лучше не связываться!

А Ми оглянулась: позади неё стоял тот самый человек в сером, с которым она встретилась накануне. Он хмуро посмотрел на неё и, подхватив на руки, проворчал:

— Ну разве можно маленькой девочке одной гулять по тёмным улицам. Я заберу тебя к себе домой, а завтра с утра отведу в городскую управу.

Малышка послушно кивнула. Наполовину демон, она хоть и была своевольна и резка, но чтила превосходящую силу и готова была ей подчинятся до поры до времени. Охотник не внушал ей опасений, напротив, с ним было тепло и комфортно, как с близким человеком.

Мужчина принёс её в свой дом, зажег масляную лампу, осветившую чистую уютную комнату мягким светом, и, посадив А Ми на скамеечку, велел:

— Подожди меня здесь.

Вскоре он вернулся и поставил перед ребенком миску каши с мясом.

— Ешь.

За время своих поисков А Ми изрядно проголодалась, поэтому уплетала угощение за обе щеки. Хозяин дома, прислонившись к стене, наблюдал за малышкой, с удивлением прислушиваясь к странному чувству нежности, возникшему в его растревоженном сердце. Он жил особняком, стараясь не вмешиваться в чужие дела. Но сегодня, оставив девочку в одиночестве на улице и вернувшись домой, он не смог ни на минуту перестать тревожится о ней. Поэтому отправился искать и привел её к себе в дом.

Тем временем, малышка наелась и вытерев испачканные кашей щёки тыльной стороной ладошки, серьёзно сказала:

— Я — Тан Тай Цзи Ми, домашние зовут А Ми. А тебя как зовут?

— Бай Цзи Цянь.

Он взял А Ми за руку и отвёл в комнату с большой кроватью:

— Здесь жила моя матушка. Ложись спать, а утром я отведу тебя к градоначальнику в ратушу.

Она послушно кивнула. Он не удержался и кончиками пальцев осторожно убрал прилипшие рисовые зёрнышки из уголка её губ. А Ми вдруг стало так грустно, что защипало в глазах. Было бы здорово, если бы её папа так же заботился о ней.

Постель, на которую прилегла девочка, была заботливо высушена днём на свежем воздухе и всё ещё пахла солнцем. Дети клана Фениксов растут очень долго. Су Су развивалась в скорлупе тысячелетиями, пока не вылупилась — и тогда ей понадобилась сотня лет, чтоб стать взрослой. А Ми взрослела постепенно. Сон ей не требовался, но она любила лежать в ночной тишине и впитывать в себя энергию из пространства.

На рассвете девочка услышала громкие голоса. Она подбежала к окну и, встав на цыпочки, выглянула во двор. Там стояла пожилая женщина в льняной одежде и громко бранилась на хозяина дома:

— Бай Цзи Цянь, какой же ты мерзавец! Мне сказали, что ты подстрелил на охоте оленя, но о семье своей невесты даже не вспомнил! А ещё хочешь жениться на нашей Дун Янь! Где ты спрятал свою добычу?

Бай Цзи Цянь ничего не ответил, хмуро глядя на непрошенную гостью. Она оттолкнула его, и сама пошла в дом искать охотничьи трофеи. Бай Цзи Цянь последовал за ней.

— Ну что ты за человек! Я думала, что, окончив академию*, ты станешь достойным женихом для нашей Дун Янь? — продолжала ругаться скандалистка, — но ты даже не удосужился поехать в столицу и сдать экзамен на государственного служащего. Охотишься, но не делишься добычей с семьей своей будущей жены! Если хочешь знать, несколько дней назад в наш дом приходил сам господин Ли и просил отдать за него дочку. Лучше уж мы выдадим её за приличного человека, чем она будет всю жизнь страдать от нищеты вместе с тобой!

Бай Цзи Цянь лишь холодно фыркнул, наблюдая, как женщина рыщет в поисках оленьей туши, словно огромная зудящая осенняя муха.

— Ну так, где ты его спрятал?

Она распахнула дверь ближайшей комнаты, но вместо туши оленя обнаружила прелестную девочку, похожую на драгоценную нефритовую куколку. Малышка уперла руки в боки и сурово глядя на злобную тётку, заявила указав маленьким пальчиком на хозяина дома:

— Олень принадлежит ему! Почему он должен отдать его тебе?!

Женщина, подозрительно уставившись на ребенка, буквально онемела. В наступившей тишине, казалось, был слышен скрип её с трудом работающих мозгов, наконец лицо тётушки Лю озарилось пониманием, и она заверещала пронзительным голосом:

— Так у тебя есть дочь?! Погоди же, я всё расскажу Дун Янь!

Бай Цзи Цянь совсем забыл, что в комнате матери спит малышка, найденная им вчера на улице. Но услышав предположение вздорной тетки о том, что это его ребенок, внимательнее посмотрел на девочку и решил, что разлёт ее бровей и правда напоминает его собственный.

А заходящаяся в крике тётушка Лю выбежала из дома, и встав так, чтобы её было видно с улицы, заголосила, что было мочи:

— Люди добрые! Вы только посмотрите, что творится! Проклятый Бай Цзи Цянь прижил дочку от приблудной девки!

Ошеломленный непутёвый жених только и мог крикнуть ей вслед:

— Хватит молоть чепуху!

Понимая, что словами женщину не угомонить, он схватил лук и натянул тетиву, целясь ей в грудь. Тётушка Лю славилась своим склочным характером и способностью затевать скандалы везде, где бы не появлялась. Увидев, всегда невозмутимого Бай Цзи Цяня взбешенным и с луком в руках, она слегка поостыла, а когда припомнила, что тот не боится выходить один на один с чёрным медведем и вовсе замолкла. Выбегая на улицу, она, погрозив ему кулаком на прощание, прокричала:

— Ну погоди же у меня! Я пойду к старосте и всё ему расскажу!

В городе Чанлэ однажды данное обещание считалось договором, обязательным к исполнению. Давным-давно семьи