Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 174
Страдай, твердила себе, страдай!
Как все-таки закаменело мое сердце – настолько, что я лелею нестерпимую боль, которая мечется в душе, разрывая на себе трущие цепи.
Лютня, ее мелодия меня поработили, связали узами со всеми вокруг, удесятеряя скорбь и нагнетая стук сердца в такт музыке, пока ее тихая бесцветная боль не стала чем-то желанным.
Я чувствовала, как друзья и семья Перри горюют. Горевала и сама, выплакивая всю боль, которую сменяло чувство избавления. Много кто дал волю рыданиям. А когда лютня умолкла, я поняла, что мои оковы спали.
Над похоронами сгустилась тишина – непроницаемое безмолвие, славящее талант Максина красноречивее аплодисментов.
И в этот миг, миг неизъяснимого молчания, само небо как будто прослезилось: тучи пролились дождем, бесцветный шелест которого заглушил мои измученные мысли.
Лишь теперь шестеро мужчин взялись за веревки и синхронно опустили гроб в могилу. Мой Перри, любимый Перри уходил под землю. Натруженные руки фут за футом скармливали веревку тьме. Я зажмурилась. Хоть бы помнить его всегда, хоть бы после смерти он не стал забвенным. Я боялась не вспомнить Перри даже сильнее, чем самой истлеть в вечности без следа.
Глава семнадцатая
Хрома
Нельзя не воздать должное могуществу первого из драконов. Считается, что Золас был не меньше черного утеса и после гибели его труп возвышался над Минитрией настоящей горой. Из его зубов и чешуи Кузнец создавал артефакты гнева – что ныне, увы, невозможно, коль скоро труп Золаса поглощен Хааром.
– «Итоги тысячелетней эры Четвертого цикла». Схоласт Эннай
Я вернулся к своим на заре. Мягкая прохлада бодрила тело. Шел я с пустыми руками: мне пообещали, что еду маме принесут.
Еще был свеж в памяти каземат, его сырые и мозглые объятия кромешного мрака. Кап, кап, кап – мерной пульсацией стучали капли. Я уже проникся неким смирением, свойственным моим лагерным сородичам, – и тут меня явился вызволить нефилим.
Мысли смешались в кучу. Что я скажу Недалье? А Колоту? Сиэмени и Трем рассказали им, где я был? Как мама, испугалась? Кто вообще обо мне в курсе?
Я ходил туда-сюда у ворот, и вдруг передо мной вырос взъерошенный Джаспер. Одевался явно второпях. Отчитает? Нет, непохоже. Было видно: он взволнован, ищет, как подступиться.
– Хрома.
– Джаспер.
Помолчали. Он подбирал слова.
– Слышал тут, что ты сделал. – Он хлопнул меня по плечу, не глядя в глаза.
– Спасибо…
А что еще сказать?
– Знаю, мы в страже не особо добродушны, а я подавно, но один из спасенных ребятишек – мой племянник… Убежал ты, понятно, зря, но если б нет, чем бы все кончилось?
Я тупо смотрел на него, не находясь с ответом. Суровый, небритый Джаспер всегда выглядел так, словно недоспал час-другой. Тело и лицо были длинные, но отнюдь не безобразные.
Он вновь хлопнул меня по плечу, как бы пытаясь показать, что держится непринужденно, но это только усугубило неловкость.
Ураган мыслей в голове все нарастал.
– Брось, Джаспер. Любой бы бросился на помощь.
Я и правда не возносил себя, пусть моим словам недостало искренности.
Джаспер сдержал смешок.
– Нет. Нет, Хрома. В том-то и дело, что акар и пальцем не пошевелил бы…
Я стиснул зубы. До него дошло, что он ляпнул. Стражник попятился и чуть не опрокинулся.
– Что ж это я. Прости, вырвалось…
– Призывники есть? – перебил я. Помню, как тем роковым вечером мама тоже ушла из лагеря, но никакой шумихи по этому поводу не чувствовалось. Неужели ее призвали в войско?
Ужас в глазах Джаспера сменился растерянностью.
– В смысле?
– Да так, – отмахнулся я и зашагал прочь.
* * *
Лагерь, думал я, встретит меня мирной полудремой, а встретил россыпью клыкастых улыбок. Все, улюлюкая, хлынули мне навстречу. Был даже Йута. Он похлопал меня по спине. Маму я заметил в последний миг и тут же приготовился получить удар, а она лишь – я не поверил – сжала меня в крепких объятьях. Клацнули украшения в ее волосах. Как я соскучился!
– Ты меня напугал, – заговорила она.
– Прости. Я цел.
Я прижал ее в ответ, пусть и не так крепко.
– Ты чем думал, а? – Она отстранила меня за плечи, чтобы я видел ее сердитую мину.
– Ничем.
Мама тотчас оттаяла. Вдруг она встала сбоку и вскинула мою руку.
– Мой сын – воин!
Все заликовали, выбрасывали в воздух кулаки.
Губы поневоле расползлись в улыбке. Тут я высмотрел в толпе лицо Недальи. Мы весьма стыдливо переглянулись, но меня это почти не покоробило.
В груди стало тесно. Я окинул всех взглядом, и душа скандировала в один голос с толпой:
– Баатар! Баатар! Баатар!
Земля тряслась от громоподобного топота. Подумать только, я – воин! Раньше это и в голову не приходило. Считалось, что рожденным в лагере не заслужить чести назваться воином, – а я заслужил.
Всего-то стоило убить сородича.
Я поймал еще чей-то знакомый взгляд – взгляд Колота. Общего восторга в его глазах не было.
И тут единогласный клич умолк: всех отвлекло что-то за моей спиной. Я резко обернулся. Люди толкали в нашу сторону повозки с такими горами яств, что хватит попотчевать целый воинский клан.
– По распоряжению генерала Эрефиэля, сына Белого Ястреба, сегодня ночью в акарском лагере объявляется праздник! – разнесся громкий голос Джаспера.
* * *
На моей памяти у нас ни разу не случалось таких торжеств. Впервые пили не пирин, а эль, и целыми бочонками. Матери смешали цветные мази и раскрасили детям лица. Часто акары по ту сторону лесов так пируют?
С моего возвращения минуло несколько часов. Все были заняты приготовлениями. Длинные столы ломились от еды, о которой мой народ знал лишь понаслышке. Взять хотя бы «торт» – так его обыденно называла стража. Главным ингредиентом самых вкусных лакомств был сахар, из-за которого от каждого кусочка нас встряхивало, как от разряда молнии.
Даже неудобно, что мы так пируем за счет Эрефиэля. Я же только маму просил накормить, а не весь лагерь!
На ум пришла Нора. Как, должно быть, она бы взвилась при виде того, сколько угощений переводят на акар… Я про себя зубоскалил.
Над столом передавали щедрые куски мяса, которого у нас сегодня было не меньше, чем грязи под ногами.
Жаль, я на этом празднике – лишь зритель. Рад за своих, но мне никак не разделить их восторженного упоения.
Я держался на границе сумрака. У костра плясали тени моих смеющихся сородичей – растянутые ожившие плюмажи черноты. Брызгали от углей искры, как бы
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 174
