– Бьёрн – морфир! – каркнул Хугин, срываясь с места, как будто за ним гнались.

Бьёрн – морфир! – каркнул Хугин

Он принялся истерически кувыркаться в воздухе, повторяя:

– БЬЁРН – МОРФИР! БЬЁРН – МОРФИР!

Вся королевская свита, сокольничие, слуги… все застыли на месте.

В толпе зашептались, потом по ней побежал нарастающий шум:

– Морфир!

– Это морфир!

– Он морфир!

– Я вас оставлю, – объявил Харальд, обращаясь к своим людям. – Вернусь по воздуху, поскольку королевство нуждается во мне. Возвращайтесь не задерживаясь, без выпивок и пирушек, ведь королевство нуждается и в вас. И да поможет вам Иисус, дети мои.

– ХАРАЛЬД! О ХАРАЛЬД! – выкрикивали мужчины, стуча оружием.

– До встречи, Бьёрн, – сказал мне король. – И… – он поколебался немного, – и скажи твоему отцу… Передай ему привет от короля.

– Да, сир. И еще раз спасибо.

– И будь готов, не забудь!

– Я жду твоего сигнала.

– Прощай.

Харальд отвел в сторону Крорра, вывел его на ровную полосу на берегу высохшей речки. Дракон разбежался, так что сотрясалась земля.

Мне показалось невозможным, чтобы такое огромное и тяжелое существо и вправду оторвалось от земли.

«У него не получится», – подумал я.

Но вот с оглушительным рыком Крорр медленно оторвался от земли и полетел все выше, выше… Еще выше. Спустился метров на десять, опять поднялся… опять немного спустился.

Я видел как-то, как большую кобылу вытаскивали на веревках из оврага, куда она свалилась. Вот о чем я вспомнил, наблюдая за тем, как взлетает Крорр.

Приложив неимоверные усилия, дракон набрал наконец высоту, аккуратно повернул крылья, чтобы взять направление на север, в Упдалу, столицу нашего королевства. Скоро он выбрал нужный курс, и скорость его резко выросла.

«ПУНГРРРРРР!»

Вот теперь дракон понесся стрелой, и бедный Хугин едва за ним поспевал.

– ХАРАЛЬД! О ХАРАЛЬД! – в восторге орала свита.

Через секунду король и его дракон исчезли, оставив позади лишь крохотную черную точку – ворона Хугина.

– Обозаю эдо зрелище, змотрел бы и змотрел! – признался Дизир.

– Теперь нам пора, – сказал я.

В момент расставания рыжеволосый воин (его звали Кетиль) подошел пожать мне руку и часть свиты доброжелательно толпилась вокруг. А кое-кто, наоборот, держался подальше: я видел, они рассматривали меня, как занятную зверушку.

Гизур и остальные уже двинулись в путь, меня ждала одна Сигрид. Я вскочил в седло, и мы помчались бок о бок резвым галопом.

– Пока, морфир! – крикнул мне в спину Кетиль. – Пока, демон сражений! Надежда королевства и баловень судьбы! До свиданья, сын Эйрика!

Спускаясь к руслу реки, мы заметили принца на месте дуэли, он все еще спал.

Я сунул полотняный мешочек под рубаху и чувствовал, как Дафнир дышит, прижавшись к моему животу.

– Он совсем холодный и чихает, – тревожился я. – Надеюсь, что не разболеется.

В этот момент мы догнали других.

– Он еще не извергает огонь, вот он и холодный, – высказался Дизир, чтобы меня поддержать.

– Это тут вообще ни при чем. Драконы же существа теплокровные, да или нет? И если Дафнир из породы послушанцев, то у него и не будет огня.

– Мне кажется, он не очень-то здоровый, – высказалась Хельга. – Король сплавил тебе заморыша, Бьёрн. Готовься, что может не пережить зимы.

– Ой, нет! – испугался я.

Дафнир был мне дороже своей цены в золотых монетах, я им владел всего несколько минут, но уже полюбил.

– Я займусь тобой, – шепнул я. – Я тебя вылечу.

Гизур улыбнулся, видя, как я взволнован.

– Если кто и может помочь тебе вырастить малыша, то это Тетуна.

– Тетуна? – удивился я.

– Она ухаживала за всеми драконами короля Хакона I в Гизии долгие годы. Она разбирается и в послушанцах, и в когтистах, и во всех остальных. Это она вырастила невероята Магму.

– А почему Тетуна отказалась от такого прекрасного места при дворе? – удивилась Сигрид.

– З тех пор, как взошел на престол Хакон II, Гизия зтала плохим мезтом для троллей, – мрачно сказал Дизир. – И для полутроллей тоже. Наз там презледуют, отбирают наши земли и жгут наши дома. А наз убивают!

Мы были в районе Холмистого – села, расположенного поблизости от наших владений. Здесь каждый отпечаток дома напоминал лица погибших людей, друзей, к которым мы ходили обедать, с которыми мы танцевали и смеялись когда-то… очень давно… еще до снега.

Я поехал рядом с Гизуром.

– У принца Дара есть тайна, – сказал я.

– Я слушаю.

– Принц – оборотень.

Гизур вскинул брови.

– Ты видишь оборотней повсюду, – сказала Хельга, которая слышала наш разговор.

– Это не шутка. Я видел во время поединка, когда стало темнеть. Его лицо изменилось. Я видел, как появляются клыки и шерсть. Потом, когда зажгли факелы…

– Принц стал самим собой, – закончил Гизур.

– Ну да.

Гизур, похоже, не счел эту новость неважной. Он выглядел очень встревоженным.

– Он не знает, что я это знаю, – добавил я. – Я притворился, что не заметил.

– Это мудро, – ответил Гизур уже не так тревожно. – Дар не оставил бы тебя надолго в живых с таким секретом. И король тоже… я думаю, Харальд в курсе.

– Что ж, я не боюсь.

– Морфир никого и ничего не боится, – с улыбкой вставила Хельга.

Гизур обернулся в седле, чтобы глянуть в глаза остальным.

– Никому об этом не говорите, поняли? НИКОМУ!

В этот момент Дафнир задрыгал лапками в своем мешочке. Он визжал, как поросенок, которого режут. Пора было дать ему молока.

28

Хавер

Как мы нашли наш дом, как отыскали место, где копать, как спустились в тролльский коридор и откопали его при свете факелов – все эти события странным образом не оставили особого следа в моей памяти. Может, из-за страшной усталости, которая мучила меня после поединка с принцем Даром.

Воспоминания мои становятся яснее, начиная с испуганного крика, который остановил нас еще до того, как мы дошли до пещеры.

– КТО ИДЕТ?

– Ари? – спросил Гуннар. – Это ты, Ари?

Это был он, наш старый рыбак, и он упал к нам в объятия, плача от радости.

– Гуннар, ах, Гуннар! Бьёрн, о, Бьёрн! И Сигрид! И ты, мой дорогой, мой старый добрый Дизир! Друзья мои! Деточки! Ой-ой!

Ари рассказал, что вода в озере стала прибывать восемь дней назад и полностью затопила пещеру.

– От таянья снега, – понял Гизур.

– Мы сейчас в комнате великанских троллей, – сообщил рыбак. – У нас не осталось еды. Жуем землю уже три дня.

Он выглядел очень измученным.

В спальне троллей каждый занял одну из ниш. Я первым делом нашел свою сестренку – при виде того, как она свернулась клубочком, худенькая, с осунувшимся лицом, мое сердце сжалось.

– Бьёрн злой! – закричал Друнн издалека, как только меня заметил.

Мама подошла нас обнять. Она тоже выглядела измученной, но несмотря ни на что сохраняла горделивую осанку.

«Мама – настоящая дама», – подумал я.

– Ваш отец очень ослаб, – грустным голосом объявила она.

Эйрик спал в своей нише. Вытянув руки вдоль тела, бледный как пергамент, он походил на каменных рыцарей на могилах.

Я подошел на цыпочках и осторожно его потряс.

Он приоткрыл отяжелевшие веки, и взгляд, которым он меня встретил, я никогда не забуду.

– Мой сын Бьёрн! – воскликнул он с чудесной улыбкой.

– Я принес Востр, – объявил я. – У меня он здесь, с собой, смотри!

Он с трудом сел и взял свой меч, положил его на колени и долго гладил в тишине. Мне даже показалось, что он вот-вот заплачет.

– О, мой Великолепный, – сказал отец, и немного цвета вернулось на его впалые щеки.

– Мы