Присутствие матери она почувствовала раньше, чем увидела. Её чутье Верховной ведьмы по призванию, да и по праву рождения, с каждым днем всё сильнее обострялось. Если бы она захотела, то вполне могла бы определить, где примерно находится Тэруми и Лоран. Но она не хотела. Чем дальше от призвания, тем лучше.

Лоран замерла у двери, а когда Лайя подняла на неё взгляд, кивнула, зовя за собой. Лайя вытерла руки и вышла. Лоран остановилась у окна в столовой и оперлась на подоконник, заговорила сразу, как дочь подошла:

— Ровена…

— Лайя, — поправила её Лайя.

— Ровена, у меня к тебе просьба, — не обращая внимание на её замечание, сказала Лоран и подняла руку, заранее останавливая отраженный в глазах дочери протест. — Убеди Тэруми поговорить со мной.

— Я не буду в это влезать, — строго сказала Лайя и развернулась, чтобы уйти.

Лоран остановила её, ухватившись за рукав.

— Разве я о многом прошу? Просто разговор. Всего один шанс. — Лайя глубоко вздохнула, собираясь возразить, но Лоран продолжила: — Когда Тэруми и Аларик пропали, а потом ушла и ты, я поняла, что времени на обиды у нас нет. Жизнь слишком непредсказуемая. Я люблю каждого из вас и хочу, чтобы вы об этом знали.

Лайя знала, но…

— Мама, прости… но я не могу… — В глазах Лоран мелькнуло отчаяние, и Лайя чуть не дрогнула, чтобы пообещать ей то, что выполнить не сможет. — Нет, не потому, что не хочу, чтобы вы помирились, или потому что ревную, как это было раньше. Я, правда, не могу. Тэруми не просто сестра или друг, она — мой дом. И встать на твою сторону… Это как предательство. Понимаешь? Черт… Не понимаешь, конечно. — Лайя сцепила пальцы, волнуясь и заламывая их, пытаясь объяснить то, что объяснить сложно, то, что можно только почувствовать. — Моя просьба разозлит её и расстроит. Я не стану причинять ей боль. Даже ради тебя. — Лайя уже собралась уходить, но вспомнила и добавила: — Аларика лучше в это не втягивай.

Взгляд Лоран стал упрямым, и Лайя поняла, что мать от своего не отступится, и что её предупреждение уже не имеет смысла.

— Чем ты думала?! — вспылила вдруг Лайя. — Ему и так непросто, а ты…

Лоран тепло улыбнулась и неожиданно мягко проговорила, снова становясь той матерью, какую Лайя помнила и любила.

— Я рада, что вы его приняли.

Лайя не стала отвечать, а поспешила уйти: она не была готова перечеркнуть всё, что было, и окунуться в прошлое, где Лоран была её миром, её светом, её матерью.

* * *

За час до ужина Исалиэль отпустили. Лайя проводила её до дома и ушла. По дороге шли молча. Как только Исалиэль зашла в дом, то вымученно прислонилась к двери. Отвратительный день. От начала до конца. Общие трапезы с шумными людьми. Скудная еда. Изнуряющая работа. Рыжая ведьма, которая несмотря на мужские одеяния, силу тела и суровость характера, обладала особым шармом, и не признать этого Исалиэль не могла, хоть и твердила себе, что она, Лиэль, гораздо красивее и изящнее. И эти женщины… Те, кто работали с ней целый день. Это невыносимо. Они не замолкали ни на минуту. А их обсуждения были столь вольными и откровенными, что щеки Исалиэль часто пылали от смущения. Разве можно вот так открыто обсуждать мужчин и всё, что происходит в спальне?

Она устало прикрыла глаза. Её волосы и одежда пахли едой. Наверняка впитала все запахи пищи и кожа. Руки в порезах и мозолях. Пальцы окрасились в темный цвет. Ногти… Лучше вообще не смотреть. Чудовищно. Если Дарий увидит её такой… И у неё осталось только одно чистое платье. Значит, дорожное платье и это, что сейчас на ней, нужно как-то постирать. Она не питала надежд, что есть люди, которые этим занимаются. Быт обеспечивал себе каждый сам. Даже Правитель города. Но разве так правильно? Слезы подступили к глазам.

— О, вернулась? — раздался бодрый голос Катрин. — Я тоже недавно пришла! Ты не представляешь, что случилось! Ветал сегодня на склад приходил! Как ни в чем не бывало! Представляешь?

— Нет, — выдохнула Исалиэль и направилась к лестнице, собираясь лечь на кровать и… умереть. В одиночестве.

— И хватило же наглости! Пришлось с ним серьезно поговорить! Как думаешь, нужно простить его?

— Если то, что ты рассказывала мне вчера, правда, то не стоит. Он же униж…

— Вот я и не могу пока решить, нужно ли мне это, — перебила её Катрин, явно не слушая. Исалиэль смиренно умолкла, понимая, что вопросы задаются не для ответов. — Пригрозила ему, что ещё один раз и…

— Извини, — не выдержала Исалиэль и прервала её. — Я очень устала и пойду, если можно.

— Да, нормально, вечером поболтаем.

Идея пришла в голову внезапно и подарила слабую надежду, что единственное красивое место в этом городе сможет порадовать.

— Катрин, я хочу постирать вещи и помыться. Проведи меня в купальню, пожалуйста.

— У нас стирка по определенным дням. И женские дни для купания установлены.

— Я буду там, пока все ужинают. Пожалуйста…

Исалиэль с затаенным дыханием ждала ответа. Понимала, что если Катрин сейчас ей откажет, то просто упадет прямо на лестнице и разрыдается в голос. Изимка, видимо, всё-таки заметила неладное и буркнула:

— Хорошо. Схожу за ключом. Жди здесь.

Исалиэль благодарно улыбнулась и поспешила наверх собирать вещи. Катрин вернулась быстро.

— Так вот, я ж не всё рассказала… — с ходу начала изимка.

Исалиэль сдержанно ей улыбнулась, но прерывать не стала. Впрочем, Катрин и не ждала какой-то реакции и ответов, она просто рассуждала вслух. Где-то отстраненно у Исалиэль мелькнула мысль, что отношения изимки с её мужем неправильные, что женщина не должна позволять к себе так относиться, но тут же погасла под грузом усталости и морального истощения.

Дарий увидел её издалека и поспешил подойти. Исалиэль прижала к груди вещи, которые несла, и сделала шаг назад от него, чтобы он не почувствовал, как от неё неприятно пахнет едой, и чтобы не заметил, какие некрасивые у неё сейчас руки.

— Скоро ужин, — сказал он, окидывая внимательным взглядом, догадываясь, куда она идет и зачем вещи. — Ты успеешь?

— Я поела до этого на кухне, — соврала она, одаривая теплой улыбкой.

— Тогда я быстро поем и