Потом я увидел болотного голубя. Он вышел из-за снежных занавесей, высматривая что-то на земле. Пару раз ткнул клювом, выдёргивая тонкие чёрные полоски.

Ещё несколько голубей оказались возле него, издавая вурр-вурр-звуки и выклёвывая нити из-под снега.

– Глядите, это шов! – воскликнул Макс.

Действительно. Стоило один раз увидеть, и уже не развидишь – по земле извивался тонкий шов, уходящий куда-то вдаль.

– Похоже, это и есть наша дорога, – сказала Надя, оживившись. – А ну-ка, помчались наперегонки!

Долго уговаривать не пришлось. Мы рванули с места, распугивая болотных голубей. Снежинки вокруг пришли в движение, задрожали одна за другой, создали белоснежные красивые волны, превращающиеся в капли от прикосновения.

Я не отрывал взгляда от шва, пока бежал, а затем вдруг шов изогнулся и исчез под землёй. Макс и Надя хором удивлённо вскрикнули. Я становился и увидел, что мы прибежали.

Куда надо прибежали.

Перед нами на площади возвышался укрытый снегом вокзал. Такой типичный, легко угадываемый. У него была треугольная крыша, широкие ступеньки, над массивными деревянными дверьми на вход и выход висели огромные круглые часы. Где-то за зданием вокзала раздался протяжный паровозный гудок, и я увидел клубы белого дыма, поднимающиеся над крышей. Вспорхнули перепуганные голуби. Здесь не было людей. Вообще ни одного, кроме нас.

Мы подошли к вокзалу. Макс вприпрыжку, чуть впереди. Едва первый из нас встал на ступени, снег начал сыпать вниз. Будто вернулась сила притяжения. Ветер согнал снежинки в хороводы. Мир ожил.

Двери вокзала отворились с протяжным скрипом. На крыльцо вышел высокий и худой Чур, неотличимый от всех остальных Чуров, такой же деревянный человечек в костюме железнодорожника.

– Добро пожаловать в филиал Вокзала, которого нет! – сказал он, растягивая губы в улыбке с таким же скрипом, как открывались двери. – Чую, живым духом пахнет! Наверное, вам здесь не место! Показывайте билеты и проваливайте на все четыре стороны!

– Не очень-то ты доброжелателен! – заметила Надя.

– Извините, хотел напомнить вам о мире живых! – продолжал улыбаться Чур.

Мы показали билеты, и пару секунд я с тревогой наблюдал, как Чур проверяет их. А вдруг недействительные, просроченные или бракованные? Что тогда? Оставит нас здесь навсегда? Или отправит к молчаливому путеводителю в капюшоне?

Но вот Чур вернул билеты и посторонился, давая нам пройти.

– Поезд в депо ждёт вас на платформе номер два, четвёртый путь! – сказал он. – Не шалите по дороге домой, а то всыплю ремня!

– В мире живых так не говорят, – сказал Макс. – Ты давно там не был.

– Да, по немытому не хожу. Обязательно оформлю командировку с целью просвещения!

Надя и Макс зашли первыми. Я задержался, обернулся, разглядывая безразмерную площадь, тонувшую в снегопаде. Показалось, что я вижу одинокую автобусную остановку и чёрный силуэт перед ней. Но только показалось.

Глава одиннадцатая, она же эпилог и начало чего-то нового

Бабушка ждала нас на платформе депо.

Пожалуй, это было самое страшное в финале нашего путешествия – оказаться перед бабушкой.

Я думал об этом всю обратную дорогу.

О, как у неё сверкали глаза! О, как она упирала руки в бока! Если представить себе гриб на тонкой ножке, который выше вас ростом и собирается в эту же минуту вас сожрать, то вот это наша бабушка и есть.

– У меня к вам серьёзный разговор, молодые люди! – сообщила она ледяным тоном, от которого замерзали даже снежинки.

Мы вышли из вагона и выстроились перед бабушкой. Я виновато прятал взгляд. Сказать было решительно нечего.

– Это надо же! Сбежали, обдурили, обманули, натворили дел! – Бабушка встала передо мной, и я готов был сквозь землю провалиться. – И никакой сумки, конечно же, я не забывала! Возвращаюсь в кафе, а там… пусто! Авантюристы! Вам не место на Изнанке с таким поведением!

– Раз не место, я готова перебраться в реальность, – буркнула Надя.

Бабушка подошла к ней, нависнув зловещей тенью. Больше всего сейчас бабушка походила на Уроса или Бороса, только без телогрейки и молотка.

– С тобой, Надежда, у меня будет отдельный разговор, – произнесла бабушка негромко. – Я ещё с отцом пообщаюсь. Это же надо, искажает реальность и молчит об этом! Знала бы я о такой способности, глаз бы с тебя не спустила!

В общем, бабушка отчитывала нас прямо на перроне минут десять. Поезд издал виноватый гудок и был таков. Платформы опустели. Чуры куда-то подевались. А мы всё стояли, поникнув, и выслушивали речи о том, какие мы нехорошие, непослушные и всё такое прочее. Я не перебивал. Понимал, что взрослые иногда страшно пугаются за детей, но им ведь нельзя показывать страх, поэтому им нужно выговориться. Когда всё заканчивается хорошо, взрослые говорят, говорят, говорят. Ругаются. Иногда кричат. Но в конце концов им всё равно становится легче, страх пропадает, и рассерженные взрослые снова превращаются в обычных взрослых.

Вот и бабушка в какой-то момент замолчала и просто смотрела на нас в тишине. В её взгляде больше не было гнева или страха. Она спросила:

– Вы, наверное, голодные?

– Наверное! – ответил я за всех, хотя, признаться, совершенно забыл о еде.

– Что же прикажете с вами делать? – вздохнула бабушка уже совсем беззлобно. – Наш поезд ушёл, следующий будет через несколько недель. Придётся развозить вас по домам. Выбор откладывается.

– Что скажет мама… – вздохнул Макс.

– Что скажет папа… – вздохнула Надя.

А я не вздохнул, мне и так всё было понятно. Любишь хулиганить – люби и наказания. Сидеть без ноутбука две недели – это ещё самое простое, что я мог представить.

– Пойдёмте в кафе. Попробуем снова этих мягких петербургских пышек.

В пышечной ничего не изменилось. Я подумал, что с этими приключениями мы совершенно потеряли счёт времени, и непонятно, прошёл ли день или неделя с того момента, как бабушка отправилась искать несуществующую забытую сумку. А может, тут время вообще идёт по-другому, и бабушка прождала нас десять минут.

– Теперь ваша очередь рассказывать, – сказала бабушка, когда каждый заказал себе по пышке и по стакану молочного коктейля. – Хотели приключений, получите.

– В целом была скукотища, – начала Надя. – Паровоз, поездка, снег кругом. Ничего необычного. Потом одному двоюродному брату с веснушками на всё лицо захотелось погеройствовать…

Знаете, несколько минут назад я ужасно расстроился, что поездка на Выборский вокзал откладывается. Можно было пережить взбучку от родителей, но тяжесть ожидания следующей поездки обещала стать невыносимой. Однако я слушал историю – нашу историю! – которую Надя рассказывала неторопливым и даже скучающим голосом, и мне