Можно с помощью магии заставить соседа вести себя со стариком прилично, но истинное отношение будет просачиваться через вынужденную вежливость, едкие улыбки и колкие взгляды.

Можно навести морок и изменить отношение соседа к музицированию Пал Саныча – но подавление воли человека никогда не оказывало положительного влияния на психику. Имеют ли они право ломать молодого парня?

– Значит, так, – сказала ведьма. – Мы не можем повлиять на «гения» и его взгляды. Стало быть, придется мальчика отселять.

– Хочешь, подселю ему в хату какую-нибудь астральную шушеру? – хмыкнул демонолог.

Сначала колдунья хотела возразить, но, слегка поразмыслив, решила, что демонический барабашка будет как нельзя кстати. Она тем временем подмагичит, чтобы парню досталась по дешевке хорошая квартира со звукоизоляцией.

Но этого недостаточно. Даже если сосед к приезду Пал Саныча съедет, его слова будут звучать в голове старика снова и снова. Необходимо противоядие.

– Давай я подойду к нему, скажу – крутой вы пианист. Мне, как вы играете, нравится, значит – крутой, – все порывался Никита.

– Не пойдет, – мотнула головой Алика. – Ты – бывший ученик. Старик гордый, решит, его хвалят, чтобы приободрить. Или хуже – из жалости.

Пока два колдуна неделями ломали головы, Пал Саныча выписали из больницы. Он вернулся похудевшим, осунувшимся, очень мрачным.

И с задачей, которую не могли решить два взрослых мага, с легкостью справился шестилетний ребенок. Соседка Машенька, что любила подолгу задерживаться возле двери, подошла к Пал Санычу и строго спросила:

– А когда вы играть будете?

Музыкант смутился.

– Стар я стал. Куда мне – играть.

– А мне нравится, – с детской непосредственностью заявила Маша. – Я буду ждать.

Старик для виду поломался, но уже через несколько дней в подъезде звучали фортепианные концерты: вальсы, полонезы, мазурки и менуэты. И если войти в дом в часы, когда Пал Саныч занимался, можно было представить, что вы не в грязном подъезде, а в великолепной бальной зале, где под старинные мелодии кружатся дамы в пышных платьях и галантные кавалеры.

Музыка не заглохнет – имеет право существовать. Даже если нужна только Пал Санычу и маленькой девочке Маше. Порой Алика тоже заходит послушать и убаюканная мелодией плывет по реке воспоминаний…

История юной ведьмы

Я возвращаюсь домой уже затемно. Больше всего хочется спать – с непривычки любое колдовство требует колоссальных затрат энергии. Жутко болит голова. Уже предвкушаю: через три минуты я залягу в постель с книгой или буду смотреть вместе с мамой забавную комедию – прямо в пижаме, уплетая зефир.

Ммм…

Но радужным мечтам не суждено сбыться. Из-за двери нашей квартиры доносятся оживленные голоса. Меня ждет сюрприз – накрытый стол, за которым сидят мама и Дрюня. Оба сияют, как два новеньких самовара.

– Не помешаю?

– Что ты такое говоришь, Лика? Мы только тебя и ждали! – щебечет мама. – Сейчас поставлю чайник!

Незаметно для Андрея показывает она большой палец, кивая на парня. Пока она возится с заваркой, я утаскиваю Дрюню в свою комнату. Вид у парня самый невинный, будто его появление на нашей кухне – нечто само собой разумеющееся.

При этом Дрюня тщательно подготовился к знакомству с матерью – нацепил парадный пиджак, надушился явно недешевым одеколоном.

– Уже хочешь уединиться? Так сразу? – Андрей игриво приподнимает бровь.

Шиплю:

– Ты здесь что делаешь?!

Возможно, это невежливо. Но нашим отношениям всего месяц. Да, мы неплохо проводили время – ходили в рестораны, кино и театр, но в мои планы пока не входило знакомство парня с семьей.

– Да вот, хотел проведать любимую. Думал, соскучилась, – Дрюня обиженно дуется и становится похожим на капризного мальчика. – Кстати, я там цветочки принес.

На моем столе стоит ваза, в которой красуются не менее пятидесяти ярко-розовых роз. Такие траты. Зачем? Но злиться после подарка становится невозможно.

– Не мог хотя бы предупредить?

– Время пить чай, голубки! – с энтузиазмом безумного шляпника зовет на кухню мама.

Скатерть заставлена пирожными – безе, трубочками, «устрицами» и «картошкой». Андрюша не знал, какие лакомства нас порадуют больше, поэтому взял все. Хорошо хоть не выкупил кондитерский магазин целиком.

Парень изо всех сил старается проявить себя с лучшей стороны. Рассказывает об учебе на юрфаке, о том, что в будущем собирается работать в солидной фирме отца.

И конечно же о нашей любви. Он ярко и складно (возникает подозрение: уж не репетировал ли?) повествует о том, что испытывал ко мне чувства еще в начальной школе, а сейчас, когда мы наконец вместе, безмерно счастлив, что завоевал такую замечательную девушку. И, конечно, нескончаемо благодарен чудесной женщине, которая ее воспитала.

Зачем говорить такое при маме?

Но она будто не замечает весь абсурд ситуации. От комплимента мама заливается краской, будто девочка, с умилением подпирает щеку. Кажется, еще чуть-чуть – и пустит слезу или начнет называть Андрея сыночком.

Алика, успокойся. Твой парень и мама поладили. Все хорошо. Почему же возникшее в самом начале вечера раздражение не отступает?

К счастью, неловкая посиделка заканчивается. Но парень не торопится уходить. У нас заедает дверца шкафа, и Андрей вызывается ее починить – у него золотые руки. На «хозяюшек» остается гора немытой посуды.

– Помнишь, я обещала, что скажу тебе, когда ты встретишь того самого, – восторженно шепчет мама, как только парень удаляется в соседнюю комнату.

Я не помню, но на всякий случай киваю. Сосредоточенно намыливаю тарелку.

– Это он! – радостно объявляет она. От счастья мама кажется хорошенькой и даже помолодевшей. – Признаюсь, я немного нервничала, когда ты встречалась с Эриком. Нет, против самого мальчика я ничего не имела, но его странные хобби – Таро, магия… Меня пугало то, куда они могут вас завести. Колдовство – не богоугодное дело! Другое дело сейчас: ты занимаешься наукой и дружишь с таким положительным молодым человеком! – Мама звонко чмокает меня в щеку.

Андрей с гордостью демонстрирует отремонтированную дверцу шкафа. Кажется, мама готова расцеловать и парня, но сдерживает себя. Лишь заверяет, что двери нашего дома всегда для него открыты.

Выслушав миллион благодарностей, Дрюня подчеркнуто вежливо просит у мамы разрешения отпустить меня к нему с ночевкой.

– Я за Лику ручаюсь головой! Можете быть спокойны – когда ваша дочь со мной, с ней ничего не случится.

Едва сдерживаю усмешку. Подлизываться бесполезно! Он плохо знает маму с ее старомодными принципами! Меня отпускают ночевать только с девочками.

– Почему бы нет? – зардевшись от смущения, вдруг великодушно разрешает она. – Сейчас двадцать первый век, а не девятнадцатый, в конце концов. Ты парень хороший, намерения серьезные. Езжайте!

Пытаюсь убедить себя, что все