После того дед больше не показывался в медовом зале, проводя время по большей части в спальном чулане, и лишь изредка его в ясный день выводили под руки посидеть на солнышке. Там, на солнце, он и умер – никто не заметил как. Просто пришли увести в дом, когда солнце спряталось, а он уже остыл…

– Значит, дедушка не попадет в Валгаллу? – с грустью спросил Харальд у воспитателя.

Он уже знал: за столом Одина находится место лишь для того, кто падет в битве, с оружием в руке.

– Боюсь, что нет. – Альрик покачал головой. – Но ты не должен его осуждать. С его стороны требовалось большое мужество и самоотверженность, чтобы многие годы дожидаться такой смерти. Он мог бы поступить, как Харальд Боевой Зуб, – объявить войну своим врагам и вызвать их на битву, чтобы пасть со славой. Но не пожелал. Его сыновья погибли слишком юными, из всех его детей осталась в живых только твоя мать. Ему приходилось ждать, пока она вырастет, найдет достойного мужа, обзаведется достойным сыном, чтобы он мог предать свое наследство кровным потомкам. Потому он и настоял, чтобы тебе дали его имя, хоть он и был тогда еще жив. Он дождался, пока ты вырос, убедился, что из тебя выйдет неплохой конунг. И только тогда смог позволить себе умереть. Он пожертвовал собой, пожертвовал возможностью умереть со славой и войти в палаты Одина, чтобы укрепить свой род на престоле предков. Понимаешь, каким сильным человеком был твой дед?

Харальд кивнул.

– Навсегда запомни это. Проявлять мужество можно по-разному, и иной раз, чтобы сидеть дома, требуется больше силы духа, чем для того, чтобы стоять на носу боевого корабля и размахивать мечом. Главное – видеть конечную цель и достигать ее наиболее подходящими средствами.

А мужество от юного Харальда конунга требовалось вовсе не детское. Сначала ему все очень нравилось: он сидел на престоле конунга, взрослые люди, бонды и херсиры, обращались к нему с просьбами и почтительно выслушивали ответы, которые подсказывали Альрик или мать. Но через полгода, незадолго до Йоля, королеву Рагнхильд поразил невидимый удар: она стала кашлять, ее охватила лихорадка, и она слегла. Женщины шептались, что по ночам «старый конунг» приходит и стоит в ногах ее лежанки: видать, не хочет отправляться к Хель в одиночестве, желает прихватить любимую дочь, которая столько лет была его единственным утешением и надеждой. Не на шутку встревоженный Альрик, посоветовавшись с хёвдингами Согна и дружиной, принес на могиле деда в жертву молодую рабыня – раз уж старику так нужна спутница. Но старик, как видно, хотел разделить темный путь к мосту Модгуд только с дочерью – и через неделю в доме снова был поминальный пир…

Отец, Хальвдан Черный, так и не смог приехать: был занят войной с Эйстейном из Хадаланда. Поговаривали, что Эйстейн и виноват во всем: дочь конунга испортили злыми чарами по его приказу, чтобы отвлечь Хальвдана от войны, заставить бросить все и уехать к семье. Но тот пошел наперекор судьбе и предпочел закрепить победу. Он обещал приехать весной и даже передал, что возьмет Харальда с собой в настоящий поход. Но поначалу даже эта возможность мало утешала мальчика.

С тех пор прошло два месяца, и теперь Харальд гораздо с большим воодушевлением думал о скором приезде отца. Предложение прокатиться верхом особенно его обрадовало: так хотелось поскорее ощутить летнюю волю, когда не надо жаться к очагу, глотать дым, вязнуть в снегу в тяжких меховых одеждах, а можно идти, ехать, бежать, лететь налегке куда хочешь!

Сын конунга уже вполне уверенно держался в седле: ведь ему возглавлять дружину. На спине коня, озирая окрестности с высоты, мальчик ощущал себя властелином мира. То, во что другие дети лишь играют, для него было истинной его жизнью: и меч у него уже есть, настоящий, врученный дедом в день возведения на престол, собственный дедов меч, а к нему шлем, щит, прочее оружие и снаряжение. И не важно, что для десятилетнего конунга все это еще слишком тяжело: сам дед, а с ним и прочие предки, помогут держать оружие, пока руки не обретут силу…

Резкий порыв холодного ветра ударил в лицо, конь испуганно дернулся. Харальд вцепился в поводья, изо всех сил стараясь усидеть в седле. Вдруг потемнело, будто на солнце надвинулась туча; Альрик подался ближе и протянул руку, пытаясь поймать его поводья.

А Харальд вдруг увидел: прямо из воздуха в двух шагах от него соткалась дикая женщина с серыми волосами и мертвенно-бледной кожей. Оскалившись, точно рысь, она с силой ударила коня дубиной по голове.

Конь взвился на дыбы, рванул вперед; юный конунг вылетел из седла, но не сумел вынуть ногу из стремени и со всего размаху врезался головой в острый выступ скалы. А взбешенный конь мчался, не замечая, как тянется за ним почти невесомое тело, оставляя на камне и на снегу кровавый след…

Так погиб молодой конунг Харальд сын Хальвдана, и с его смертью прервался род Гарда сына Нора, владевший Согном и его окрестностями с тех пор, как сыновья великана Торри Нор и Гор одолели древнего конунга Сокни, по имени которого все эти земли были названы. Многие считают, что Сокни тоже был из рода великанов.

Прядь 12

В день праздника Гоиблот[10] Рагнхильд поднялась ранним утром, в полной темноте. Одевалась она без света, стараясь производить как можно меньше шума и никого не потревожить. А если кто-то из женщин, привыкших вставать до рассвета к коровам, и расслышал сквозь чуткий сон ее осторожные движения, то сделал вид, будто ничего не замечает.

За дверью девичьего покоя Рагнхильд сразу наткнулась на плотную мужскую фигуру и невольно ойкнула.

– Не бойся, это я! – услышала она несколько заспанный знакомый голос.

– Ты чего здесь сидишь?

Хаки, чуть не заснувший на приступке помоста, склонив голову на руки, поднялся и потянулся.

– Я провожу тебя.

– Не стоит. – Рагнхильд не одобрила постороннего вмешательства в старинный обряд. – Я хорошо знаю дорогу.

– И ты собираешься в одиночку бродить в темноте по горам, где на днях видели тролля? Похоже, ты вовсе не так благоразумна, как о тебе говорят.

– А кто ты такой, чтобы судить о моем благоразумии? – шепотом возмутилась Рагнхильд. – Воспитатель нашелся!

– Я своими глазами видел тролля, который собирался утащить тебя и Элдрид! – горячился в ответ Хаки, и Рагнхильд шикнула на него: увлекшись, он заговорил в полный голос. – И утащил бы, если бы не я! Нам надо дождаться