На душе у Прядки стало тоскливо, но в последующие дни новых решений так и не появилось. Корабль неумолимо приближался к жуткой Полуночной луне, пока не достиг границы двух морей. На границе споры смешивались друг с другом и напоминали почерневший, гноящийся с одной стороны шрам. Как конечность, полностью охваченная некрозом.

Черные споры простирались, насколько хватало глаз. Прядка наблюдала с юта. Стояла неестественная тишина: Даги смолкли и даже паруса словно задержали дыхание. Вот оно перед ними — Полуночное море.

Салай глянула на Прядку.

— Рулевая, бросить якорь, — велела та. — Уже почти ночь. Не стоит соваться в это море в темноте.

— Согласна, — отозвалась Салай.

— Выставь сегодня двойную вахту. Не хочется, чтобы нас застали врасплох: ни дождь, ни что угодно еще, что прячется во тьме.

Салай кивнула, заметно напрягшись.

Прядка собралась было спуститься в свою каюту, но остановилась.

— Салай, ты слышала, чтобы кому-то удалось пересечь Полуночное?

— Зеленый король высылает флотилию за флотилией, чтобы захватить Чародейку. Некоторым кораблям удается выжить в Багряном. В конце концов, там все сводится к слепой удаче. Но я ни разу не слышала, чтобы кто-то вернулся из Полуночного. Стоит пересечь границу, и они почти сразу становятся жертвами темных созданий, порожденных этими мерзкими спорами.

Прядка поежилась. Неужели она и правда надеется преуспеть там, где потерпели неудачу опытные моряки? О чем она только думает? Что она вообще здесь делает? Она просто притворщица, ряженая в капитана.

Безусловно, Прядка себя недооценивала — пожалуйста, сделайте вид, что удивлены, — ведь с учетом всех обстоятельств ей удалось продвинуться довольно далеко. Да, многочисленные королевские придворные не пережили первую же встречу с Полуночным морем. С другой стороны, одного из этих королевских придворных вы видели: это тот симпатяга из первых глав, с челюстью и интеллектом как у мраморного бюста. Так что, знаете ли, стандарт задан не самый высокий.

Прядка вдруг почувствовала себя на редкость неуверенно и сбежала в знакомый коридор на средней палубе. Проходя мимо своей старой каюты, она с ностальгией припомнила, как жила всего пару недель назад: просто сидела и читала о спорах, вслушиваясь в успокаивающий топот над головой. Топот казался таким уверенным. Беспорядочный, но одновременно ритмичный, будто такты песни, которую вся команда знала и играла совместными усилиями.

Теперь она была главной. И именно в ней черпали уверенность все остальные.

Прядка коротко постучала в каюту доктора Улаама, и тот ее впустил. Улаам занимался осмотром собственной руки, на которой вырос шестой палец. Прядка облегченно выдохнула: наконец что-то нормальное и знакомое.

— Прядка! — воскликнул он, примеряя кольцо. — Я рад, что ты зашла! Передумала насчет моего предложения?

— Спасибо, но я, пожалуй, воздержусь, — ответила она. — Я слишком привязана ко всем пальцам на ногах.

— Как и все, моя дорогая. Для этого Отец и изобрел скальпель. Но, право, выглядишь ты расстроенной. Присядь-ка, а я вскипячу воды.

Прядка села, а Улаам включил странный прибор, который работал как нагревательная плитка, но без огня и спор, и поставил сверху чайник. Потом он облокотился о стойку, переплел серые пальцы и оглядел Прядку.

— Давай, рассказывай.

— Улаам, мне не победить Чародейку.

— Разумеется.

— Но все остальные ждут от меня именно этого. И… меня все больше пугает мысль, что я их подведу.

— В таком случае могу я помочь с твоей тревожностью, хм-м-м? Даже не придется давать тебе успокоительное. Беспокоиться не о чем.

— Не о чем? Серьезно?

— Да. Видишь ли, никто и не ждет, что ты победишь Чародейку. По-моему, все они уверены, что умрут. А когда вся команда неминуемо погибнет от рук Чародейки, ты, дитя, их точно не разочаруешь!

Прядка застонала.

— Я пошутил. Меня она вряд ли убьет, хотя у нее на этот счет другое мнение. И даже если так, Хойда ей точно не убить, даже в его теперешнем состоянии. Так что погибнет лишь большая часть команды.

У Прядки поплыло перед глазами.

Замечу, Улаам отнюдь не славится тактом. Как я уже упоминал, его народ определенно кое-что утратил, когда перестал изображать настоящих людей. Положа руку на сердце, могу сказать, что, избавившись от сей ноши, все они за последние десятилетия стали больше похожими на самих себя.

И все же Улаам по праву лучший врач из всех, кого я встречал. Если вам нужна его помощь, но вас легко вывести из равновесия, попросите его перед визитом к вам зашить себе рот. Не исключено, эта идея покажется ему настолько оригинальной, что он решит испробовать ее на практике.

Однако в тот день он догадался, что сболтнул лишнего. Даже Улаам, чей талант к эмпатии сравнится разве что с разъяренным эму, время от времени понимает, что перед ним человек в эмоциональном раздрае.

— Дитя, я…

— Как вы можете?! — в гневе воскликнула Прядка. — Как можете просто сидеть здесь и делать вид, что вам нет дела? Что с вами не так?

— О! Хм. Ха-ха. Вовсе не обязательно грызть меня живьем. Для этого у меня есть специальные пилы, вон там…

— Шутками делу не поможешь! — Прядка вскочила на ноги.

Кстати это не шутка. Таких пил у него целых три. Улаам дал Прядке время взять себя в руки и поэтому, когда засвистел чайник, оставил его без внимания.

Пока Прядка расхаживала по каюте, ей не давала покоя одна мысль. Улаам снова упомянул Хойда, того самого дурачка-юнгу. У Улаама необычные способности, но меня он считал еще более выдающимся.

Нечто подобное Улаам говорил не впервые. Но именно в тот раз Прядку озарило.

Наконец она вздохнула поглубже.

— Не стоило на вас огрызаться, доктор Улаам. Вы уже помогали мне, рассказывали то, что не обязаны. Я не должна злиться на вас, если вы не готовы на большее. Я… я не знаю, что со мной не так. Раньше я бы так себя никогда не повела.

— Мне кажется, с тобой все в порядке. Возможно, тебе стоит огрызаться на меня почаще. Порой я забываю, в каком напряжении живут смертные.

— А ведь вы правы, — заметила Прядка, развернувшись в другую сторону. — Мы умрем. Мой поход — глупость! Когда ради Чарли я рисковала только своей жизнью, в этом уже не было ничего хорошего. Нельзя заставлять остальных следовать за мной.

— Ты их не заставляешь, Прядка. — Улаам наконец встал и занялся чаем. — Ты видишь, как они держатся? Как опускают голову? Они знают, что отчасти виновны в смертях, учиненных Вороной. Ты их не запугиваешь. Ты предлагаешь