– Но зачем кому-то выбирать целями именно их? – не унимался Галеаццо.

– Затем, что, кто бы ни стоял за событиями, которые удалось раскрыть Корсаковым, их планы связаны с использованием запретных знаний, – медленно, словно несмышленому ребенку, объяснила Франческа. – И для того, чтобы Конклав не догадался о настоящем масштабе угрозы, они должны были замолчать. Они последние носители забытых знаний. Последние, кто знает, как остановить то, что задумал враг. Не станет их – и Конклав и впрямь окажется слеп.

– Боюсь, что все несколько сложнее, – покачал головой Корсаков. – У меня не сложилось ощущения, что мы противостоим сборищу ретроградов. Скорее наоборот, наш враг прекрасно ориентируется в современном мире.

– Это ты к чему? – уточнил Галеаццо.

– К тому, что гораздо проще было бы убить их по отдельности. Или перед самым Конклавом. Застрелить или зарезать. Мне повезло сбежать от Фарука и его кадавров, но и де ла Серда, и ваш отец, и остальные жертвы были в возрасте. Да и не похожи на опытных бойцов. Если Фарук и его сообщники смогли проследить за мной, то и об их передвижениях могли узнать. Раз уж они воспользовались для своей цели проклятием, то у них были на то причины.

– Час от часу не легче, – протянул Галеаццо.

– И, что самое неприятное, это никак не приближает нас к цели, – добавила Франческа. – Мы все еще не знаем, как снять проклятие.

– Не совсем, – позволил себе обнадеживающе улыбнуться Корсаков. – Перед тем как их поразило проклятие, де ла Серда назвал вашего отца библиотекарем. Я подумал, что это просто его дружеское прозвище, и не обратил внимания. Но теперь… Галеаццо, ты же сам мне рассказывал, что ваш отец перебрался в Венецию, оставив вас в Милане, и почти не выезжал из города, так?

– Ну да, – кивнул тот.

– А что, если он действительно был библиотекарем? Только охранял не просто книги, а те, что содержат знания, которые подвергли забвению?

– Весьма вероятно, – кивнула Франческа. Вид у нее при этом был непривычно серьезный и уязвимый, словно она ненадолго забыла о своей холодной и невозмутимой личине. – Это многое бы объяснило.

– Нам нужно найти эту библиотеку, – твердо сказал Владимир. – Символы, что проступили на жертвах, не смог опознать никто. Мне кажется, что это не просто совпадение. Мы имеем дело не с каким-то новым и доселе неизвестным проклятием…

– А с очень старым и хорошо забытым! – подхватил Галеаццо.

– И если мы найдем хранилище вашего отца, то есть шанс, что там же обнаружим и сведения о проклятии, и о том, как его снять! – довольно закончил Корсаков.

– Cazzo[66], дружище, кажется, мы не зря вытащили тебя из заточения! – от души хлопнул его по плечу Галеаццо.

Владимир перевел взгляд на Франческу, ожидая столь же восторженной реакции, но к девушке уже вернулись самообладание и надменно-ироничное выражение лица.

– Что ж, неплохая гипотеза, но библиотека подразумевает множество книг. И множество проклятий. При условии, что мы вообще сможем ее найти.

– А это уже вопрос к вашему брату, – парировал Корсаков. – Я надеюсь, он засел за отцовские бумаги, а не просто пьянствовал весь день?

– Думаешь, я не могу заниматься и тем и другим одновременно? – оскорбился Галеаццо. – Могу! Но в этот раз решил проявить сознательность. И даже нашел кое-что полезное, хотя и не обратил поначалу внимания.

Он вихрем вылетел из гостиной, прежде чем Владимир или Франческа успели сказать хоть слово. Им оставалось лишь понимающе переглянуться и (тут сердце Корсакова пропустило удар) на мгновение обменяться улыбками. Не прошло и минуты, как Галеаццо вновь ворвался в комнату и припечатал к стоящему по центру столу лист бумаги. Корсаков и Франческа с интересом встали рядом с ним, изучая находку.

– Это что, расписка? – наконец уточнил Владимир.

– Да, – подтвердил Бонавита. – Какой-то торговец отчитывается о доставке, а отец обязуется компенсировать его услуги.

– Медь, латунь, бронза, олово, пергамент, вощеная бумага, кедровые доски, замки, – вслух прочитала список покупок Франческа.

– Наткнулся на отцовском столе, – затараторил Галеаццо. – Очень удивился – эта бумажка сильно отличалась от остальных документов в кабинете. Я решил, что это нас не касается, но за счет этой странности запомнил. А когда ты сказал про библиотеку, понял, что как раз она-то нам и нужна.

– Согласна, все эти вещи подходят для обустройства книгохранилища, – кивнула Франческа.

– Но главное не это, – принялся объяснять Корсакову друг. – Самое важное, что в конце торговец пишет, куда эти вещи были доставлены.

– Но это же какой-то набор цифр! – воскликнул Владимир.

– Это не набор цифр, а венецианская система нумерации домов! – наставительно сказал Галеаццо. – Одна из немногих полезных вещей, что осталась после австрийцев. Первая цифра – номер сестьери, района, где стоит дом. А дальше… Гм… Дальше начинаются проблемы…

– В каком смысле? – не понял Корсаков.

– Мой братец пытается сказать, что порядок у нас несколько непривычный, – усмехнулась Франческа. – Видишь ли, дома нумеровали не по улицам или площадям, не в определенном направлении и даже не с четной и нечетной стороны. Нет, номер присваивался согласно дате регистрации. То есть рядом могут стоять дома № 132 и № 2899 одного и того же района только потому, что владелец второго затянул с оформлением документов.

– Бюрократическое безумие! – с чувством протянул Корсаков.

– Можно и так сказать…

– На твое счастье, я примерно представляю, где это, – гордо добавил Галеаццо. – Дом № 721 нужно искать в районе госпиталя, в Кастелло.

– А ты умнее, чем кажешься! – признал Владимир. – Так чего же мы ждем?

Ответить его друзья не успели. Раздался деликатный стук, а затем в гостиную заглянул пожилой слуга.

– Signori, у входа стоят какие-то люди и требуют, чтобы их срочно пустили.

Бонавита и Корсаков мрачно переглянулись.

– Я посмотрю, что им нужно, – решительно сказала Франческа. – Галеаццо, ты будь готов вывести Корсакова через свою лазейку.

– Сделаю, – кивнул брат и бросил Владимиру его маску.

Они вышли на лестничную площадку, с которой просматривался холл перед дверями, выходящими на улицу. Франческа неторопливо спустилась вниз и открыла смотровую задвижку. Корсаков заметил, как она картинно вздохнула и открыла дверь. Остановившегося перед ней человека Владимир тоже узнал.

– Синьор Вильбуа, не ожидала вас увидеть так скоро, – произнесла Франческа.

– А зря, мадемуазель Бонавита, – вежливо произнес цербер. – Каюсь, некоторые подозрения у меня возникли еще в лавке. Но теперь мои люди говорят, что некий человек, похожий на Корсакова, посетил вас не далее как час назад.

– Корсаков? – расхохоталась девушка. – Я его и раньше-то терпеть не могла, а уж после его выкрутасов у