ни было). Но, думаю, больнее всего мне хочется жить в мире, который был бы лучше, чем тот, что выстро-ил мой отец. Надеюсь, в один прекрасный день, став кайзером, я создам такой мир. Пока же я живу на-деждой, что, когда я вернусь, ты будешь на моей сто-роне».

Крессентия складывает письмо и смотрит на ме-ня в упор.

— Тут, конечно, гораздо больше текста. Принц рассказывает о жизни на корабле, о том, как проходит сражение, — скука смертная, хотя, полагаю, именно это тебя и интересовало.

Не в силах произнести ни слова, я лишь молча на-блюдаю, как Кресс прячет письмо. Я-то думала, будто Сёрен так занят, что не нашел времени мне написать, а выходит, Крессентия нашла его письмо под моим придверным ковриком.

— Это не то, что ты думаешь, — выдавливаю я на-конец, и сама слышу, насколько неправдоподобно это звучит.

— Я думаю, ты врала мне, Тора, — мягко говорит Крессентия, а ее лицо словно каменеет. Она прожи-гает меня взбешенным взглядом, впервые став неве-роятно похожей на своего отца. — Думаю, ты укра-ла мои живые камни, а значит, ты действуешь не од-на. Ты не смогла бы в одиночку организовать мятеж. Скорее всего у тебя трое сообщников, судя по коли-честву похищенных из моей шкатулки украшений?

У меня по спине ползут мурашки, сердце отчаян-но бьется в груди. Крессентия никак не могла узнать о моих новых Тенях. Быстро оглядев террасу, я за-мечаю знакомую фигуру в черном, притаившуюся у стены беседки: мой соглядатай наблюдает, но услы-шать нас с такого расстояния никак не может. Они по-прежнему здесь, следовательно, Крессентия пока

никому не рассказала о своих подозрениях. Нельзя позволить ей это сделать.

— Прости, — говорю я, подаваясь вперед. — Про-сти меня, Кресс, но это не то, о чем ты думаешь.

— Я думаю, что всё это слишком удобно, — отве-чает она, поджимая губы. Глаза подруги опасно по-блескивают, живо напоминая о Тейне. — У тебя есть сообщники, которым ты отдала живые камни, вдоба-вок, ты решила заарканить принца. Ты не глупа и не можешь не знать, что наследник никогда на тебе не женится, подобный мезальянс для него невозможен. А значит, ты нацелилась на что-то другое.

Она снова разворачивает письмо и начинает чи-тать вслух.

— «Ранее я ввел тебя в заблуждение, когда сказал, будто мы собираемся ловить Бич Драконов вблизи на-ших торговых путей, но раз уж тебе настолько скуч-но, что ты хочешь знать обо всём, что тут происхо-дит, я тебе расскажу».

Крессентия опять смотрит мне в глаза пронизыва-ющим, безжалостным взглядом, и я словно каменею.

— Тебя ведь не интересует, что именно кайзер по-ручил принцу. Мне сложно представить, что тебе и впрямь хотелось это узнать, полагаю, тебе на это наплевать. Зато это интересно людям, на которых ты работаешь, кто бы они ни были. Это они велели те-бе соблазнить принца, чтобы через него получить как можно больше информации. Я не права? — спраши-вает Крессентия, склонив голову набок.

Мне хочется воскликнуть: «Да, в самом главном ты ошибалась».

Вероятно, Кресс принимает мое молчание за согла-сие и продолжает:

— Я понимаю, Тора. — Она снова говорит почти так же мягко, как говорила со мной всегда, почти по-

доброму. Я невольно вспоминаю, что примерно та-ким же тоном Тейн спрашивал у меня, не хочу ли я есть или пить, в то время как его руки были запач-каны кровью моей матери. — Когда я говорила, что с тобой обходятся несправедливо, я была совершенно искренна. Однако, действуя таким образом, ты ниче-го не исправишь.

Мне хочется завопить, что несправедливо поступа-ют не только со мной, что моя жизнь не идет ни в ка-кое сравнение с жалким существованием других ас-трейцев, которые живут в этом городе, гниют в руд-никах, которые вынуждены были бежать из страны и теперь прозябают в бедности на чужбине.

Я набираю в легкие побольше воздуха, но не кри-чу, хоть мне безумно этого хочется, а заставляю себя смотреть Крессентии в глаза. Я ей не подруга, и ни-когда ею не была, я просто ручной зверек, к которому она привязана, как к низшему существу, — от осозна-ния этой простой истины мне становится так горько, словно я хлебнула энкатрио и теперь сгораю изнутри, превращаясь в груду пепла.

Когда я наконец открываю рот, то говорю спокой-ным, ровным голосом — в нем даже слышится рас-каяние, хотя на самом деле меня распирает от него-дования.

— Как же мне всё исправить? — интересуюсь я.

Именно это Крессентия хочет услышать; она ис-кренне, с облегчением улыбается, потом протягива-ет руку над столом и сжимает мою ладонь.

— Делай то, что от тебя ждут, — говорит она так, как будто просит о сущей малости. Для Кресс это и впрямь пустяк. Она всегда делала то, что от нее ожи-дали, и именно поэтому собирается получить корону. Вот только мы с ней разные, мы живем в двух разных мирах, и ожидания на нас возлагают разные. — Дай

кайзеру то, чего он хочет, и будешь жива до тех пор, пока я тебя не спасу.

Я сглатываю подступившую к горлу желчь. Крес-сентия рассуждает, исходя из лучших побуждений, и от этого вся эта ситуация еще страшнее.

— Ты расскажешь обо всём кайзеру? — спраши-ваю я.

Она выпускает мою руку и слегка кашляет.

— Не представляю, зачем ему об этом знать. Ты оступилась, этого следовало ожидать. Но ведь ничего страшного не произошло, верно? — говорит она так, словно речь идет не об измене, а о разбитой чашке.

— Верно, — соглашаюсь я.

Крессентия кивает, задумчиво сжимает губы, а по-том улыбается, вот только ее улыбкой можно резать сталь.

— Ну, тогда, я полагаю, я могу сохранить всё слу-чившееся в секрете при условии, что всё это прекра-тится. — Она умолкает, делает глоток кофе. Кресс иг-рает в игру, в которой все карты у нее на руках, и она об этом знает. Теперь она раздумывает, сколько хо-чет получить, прежде чем выиграет. — Ты положишь конец своим отношениям с принцем, когда тот вер-нется. По возвращении наследника кайзер объявит о нашей помолвке, и я не хочу, чтобы Сёрен отказал-ся из-за того, что ты станешь