ноги, очистить голову, и все прочее в том же духе. В результате прогулка получилась даже лучше, чем ожидалось, потому что, немного не доходя до реки, на улице Дофина Кьяра увидела небольшую строгую вывеску с выведенными на ней готическим шрифтом словами,
Монте дей Паски ди Майен, и поняла, откуда ей был знаком символ на оборотной стороне золотого жетона. Это был логотип банка. Банк этот был относительно небольшим, но древним, и, насколько она могла вспомнить, имел всего несколько отделений в крупнейших городах страны. Поэтому, собственно, она и не смогла сходу опознать этот символ. Редко встречается, вот в чем дело…
Разговор №4: Бенжамен и Зои Геннегау (возраст Зои год и одиннадцать месяцев)
- Ох, сокровище ты мое, - тяжело вздохнул князь Бенжамен Геннегау, с улыбкой наблюдая за попытками его внучки сесть прямо и смотреть на деда. Получалось это у нее не очень, и, тем не менее, князь знал, по-видимому, что этот разговор неизбежен, потому что время уходит, и никаких других вариантов развития событий, увы, не предвидится.
- Замри! – приказал он, подняв руку с открытой ладонью, обращенной к девочке. – Слушай! Запоминай! Вспомни, когда придет время!
Вспоминая сейчас, что и как было тогда сказано, Зои понимала, что дед использовал какое-то запредельно сложное колдовство. Он использовал мозг маленького ребенка, как сейф для хранения самой важной информации, какую хотел ей передать. Ни гипноз, ни ментальное зондирование не были способны обнаружить этот тайник в подсознании девочки, но, даже если бы по какой-то случайности нашли, вскрыть его было не в силах человеческих. Судя по тому, что сказал тогда Бенжамен Геннегау, это была древняя магия, сокровенное знание, передававшееся из поколения в поколение в семьях князей-выборщиков, при том, что не в каждом поколении рождался маг, способный провернуть этот фокус.
- В сейфе в банке Монте дей Паски ди Майен, - сказал дед, - лежит запечатанный моей печатью конверт. В конверте «Письмо наследнику», то есть тебе. Доступ в сейф получишь, когда тебе исполнится шестнадцать лет. Замок позовет тебя, и ты попадешь в сокровищницу. Жетон там. Он ключ к главному Сокровищу, но открывать ящик Пандоры можно только тогда, когда ты будешь уверена в своих силах. Слабого кресло князя-выборщика сведет с ума, сильному даст власть, о какой можно только мечтать…
Герт
Никто ничего не рассказывал, но Герт был уверен, что во время каникул что-то произошло. И, поскольку остальные девушки вели себя, как ни в чём ни бывало, получалось, что это частная история Кьяры Аренберг. Разумеется, эта девушка умела держать лицо и контролировала все, что поддается контролю. Однако у нее не было власти над своим внутренним Я, а оно, если верить изменениям в ее ауре, явно переменилось. К лучшему или к худшему, еще предстояло узнать, но Герт отчетливо видел перемены, которые он, однако, не умел интерпретировать. Впрочем, одним внутренним Я дело не ограничивалось. У Кьяры значительно вырос магический потенциал. Раньше было где-то чуть больше шестидесяти, а стало чуть больше семидесяти. Естественно, это могло быть следствием естественного роста, но Герт отчего-то думал иначе. Что-то произошло с ней на каникулах, что-то, что вызвало эти изменения. Так утверждала интуиция, и это было все, что у него есть, потому что фактов для анализа было явно недостаточно. Впрочем, не то, чтобы их не было вовсе. Наблюдая за Кьярой следующие три месяца и пятнадцать дней, он пришел к выводу, что есть еще два изменения, на которые он вначале не обратил внимания. Его проблема заключалась в том, что Герт привык считать ее красавицей и восхищаться ее сдержанным достоинством и невероятным самообладанием. Поэтому, наверное, он не сразу заметил, что Кьяра похорошела еще больше. Казалось бы, куда больше-то? Но факт, у нее явно подросла грудь и округлились бедра. Немного. На полразмера тут, на пару сантиметров там, но фигура Кьяры стала гармоничнее. Впрочем, изменения коснулись не только фигуры. Изменился цвет волос, и платиновая блондинка стала светло-русой. Немного изменился разрез глаз и структура скул, да и сами глаза из темно-синих стали просто синими. Изменения были минимальными и происходили достаточно медленно, поэтому, наверное, их никто не замечал. Герт же был просто более внимателен по сравнению с другими, и у него была хорошая зрительная память, поэтому, глядя на Кьяру, он видел, что сейчас это совсем другая девушка, чем та, с которой он познакомился на прошлогодних рождественских каникулах в Аппе. Однако затем он озаботился еще одним вопросом. Что ему делать с этим новым знанием?
«Браво, Герти! – похвалил он себя не без иронии. – Возьми с полки пирожок, заслужил! А теперь напряги извилины и спроси себя, не может ли так случиться, что эти изменения не к добру?»
Ведь могло случиться, что менялась Кьяра неслучайно, что у всех этих изменений есть причина, и это отнюдь не половое созревание, взросление, возмужание или как там это называется у девушек. И еще вопрос, знает ли об этом сама Кьяра? В общем, Герт колебался довольно долго, что было на него совершенно не похоже, и все-таки за неделю до Йоля[13], решил с ней поговорить.
Второй триместр[14] длился три с половиной месяца, и прошел относительно спокойно. Герт все это время по-прежнему поддерживал с Кьярой теплые дружеские отношения, но не более того. Возможно, она продолжала спать с Фике, Герт этого точно не знал, но сам он совершенно определенно и, разумеется, ни от кого не таясь, спал с Маргой. Все были довольны, и никто даже не думал скрывать характер своей личной жизни. Впрочем, педалировать этот вопрос тоже никто не хотел. Все в их довольно-таки тесном кругу жили по принципу «живи сам и не мешай жить другим». Но, разумеется, во всяком деле есть свои
