— Нет! — кричу я. — Мне нужны непременно вы!

Она смотрит на меня немного более испуганно, чем в начале. — Боюсь, что не могу тебе помочь, Делайла. Эта часть моей жизни закрыта, — она идет к двери и следит за тем, чтобы держаться на расстоянии от меня.

Я не могу вот так отступить.

Сейчас, когда я так близка к цели.

— Пожалуйста, — прошу я. — Ваша книга так много значит для меня, — я лезу в рюкзак и вытаскиваю сказку, которая, к моему удивлению, заставляет остановиться Жасмин Якобс.

Она протягивает руку и проводит по переплету так, как будто книга была бесценной.

— Для меня она тоже значит очень много, — шепчет она.

Затем она улыбается мне. — Хочешь войти внутрь?

— Люди, от которых я получаю письма фанатов, в большинстве случаев гораздо старше чем ты, и они собирают пилы и инструменты для пыток, — говорит Жасмин, пока ставит тарелку с кексами на стол. — Я осталась в памяти людей только как писательница криминальных романов. Едва ли мои читатели вообще знают, что я написала сказку.

Ее взгляд останавливается на книге, которая лежит на столе. — Это моя любимая книга, — рассказываю я. — Я знаюсь наизусть каждое слово.

Жасмин улыбается. — Это оригинал, — говорит она.

— И по ошибке она попала в ящик с детскими игрушками и одеждой, которые я хотела пожертвовать для блошиного рынка. Я всегда спрашивала себя, что случилось с книгой.

Позади нее находились книжные полки, которые я видела в будущем Оливера, и камин тоже там. Так странно все это видеть в настоящем,

реальное и физическое, но Оливера все еще здесь нет.

Вид из главного окна сковывает мой взгляд. Я почти на сто процентов уверена, что видела его. Но как такое может быть?

Я никогда не бывала здесь раньше. Затем я понимаю, страница пятьдесят девять. Когда Оливер сражается с Раскуллио, и он вылетает из окна башни. Она использовала его для иллюстрации сцены, когда мошенник падает вниз со скалы.

Глаза Жасмин следуют за моим взглядом. — Страница пятьдесят девять, — утверждает она. — Для иллюстраций книги я использовала вдохновение мест, которые я знаю. Банкетный зал в замке — это точный оригинал зала, в котором проходила моя свадьба. Вечный пляж выглядит как остров, на котором я провела медовый месяц, она пристально смотрит на свои колени. — Я писала историю после того, как мой муж умер от рака. Он боролся в течение года, но, наконец, проиграл битву. Сказка была способом, справиться с этим. И помочь моему сыну справиться с этим.

Внезапно я чувству. Себя нехорошо. Так много книга значит для меня, но для Жасмин она значит несравненно больше. — Мне так жаль, — говорю я.

— Уже все хорошо. Уже прошло много времени. И это причина, почему для меня это было своеобразным облегчением, что книги больше нет в доме. Так, как будто с ней часть моей жизни, грустная часть, закончилась, —

она хватает книгу. — Я уже долгое время не читала ее, — говорит она и открывает сорок третью страницу.

Онливер смотрит вверх, он думает, что я читатель.

Но тогда он замечает Жасмин. Его глаза округляются, он узнает в ней женщину из своего будущего.

Жасмин проводит пальцами по шевелюре Оливера. Я чувствую боль в животе при воспоминании о том, какие его волосы на ощупь, какие они сильные. — Удивительно, — шепчет она. — Он выглядит именно так, каким я его представляла себе.

Я не понимаю, в конце концов, она была той самой, кто нарисовал Оливера. Поэтому он должен же выглядеть так, как она представляла себе.

Жасмин смотрит на меня. — Ты же здесь не ради интервью для школьного проекта, — это не вопрос, а утверждение.

— Нет, — подтверждаю я и делаю глубокий вдох. — Я пришла, чтобы просить вас, не могли бы вы изменить конец.

Она слегка улыбается. — Ты сама пишешь, Делайла? — спрашивает она.

— Нет, я предпочитаю читать.

— Ага, — отвечает Жасмин. — Тогда ты не сможешь понять.

— Что именно?

— Что это больше не в моих силах изменить историю. В начале, возможно, она принадлежала тебе, но теперь она твоя и каждого другого, кто прочитал эту книгу. Чтение — командная работа. Автор строит дом, но читатель создает в нем уют.

— Но если вы создали ее, вы можете ее изменить.

— Зачем я должна изменить ее?

— Потому что, — говорю я. — у нее не счастливый конец. Я не могу объяснить, почему.

— Спорим, что можешь.

— Один из персонажей сказал мне, — закрываю я глаза с уверенностью, что Жасмин Якобс считает меня сумасшедшей. Но к моему удивлению, она только кивает, когда я открываю снова глаза.

— Со мной всегда разговаривали персонажи, — объясняет Жасмин. — Я думаю, каждый писатель подтвердил бы это. Но Делайла, если бы я изменила конец, история уже существует в воспоминаниях всех ее читателей. Как и история, которую уже однажды рассказали, нельзя больше ее стереть с лица земли.

Она объясняет мне, что я нахожусь в полном тупике. А этого просто не может быть.

— Но вы должны попытаться! — вырывается у меня.

Она медлит. — Как бы ты закончила книгу?

Я слегка бормочу:

— Оливер покидает историю.

Она поднимает брови. — О, я думаю, что теперь понимаю. Он действительно выглядит довольно хорошо. Я частенько мечтала о персонажах. В моей криминальной серии есть детектив, у которого была мечтательная улыбка…

Слезы жгут глаза. — Это не увлечение, — говорю я. — Он живой, для меня как минимум.

— И так будет всегда, — любезно говорит Жасмин. — Каждый раз, когда ты открываешь книгу. Это красота чтения, или?

Если я даже не могу объяснить это автору, то я со своей латынью действительно в самом конце. Я уверена, что она считает меня сумасшедшей, странная девушка, которая стоит перед ее дверью без предупреждения и говорит о выдуманном персонаже, как будто она сидела за столом.

Но как я должна вытащить сюда Оливера?

Внезапно для меня все становится слишком много. Я думала, если меня кто— то и понял бы, что я чувствую к этой истории, то это будет автор, а она рассказывает мне как и все остальные, что я ошибаюсь. Что то, что пробежало между мной и Оливером, невозможно.

Я начинаю рыдать и встаю. Все чего я сейчас хочу, это убраться отсюда подальше.

Как было глупо с моей стороны поверить, что в реальной жизни возможен счастливый конец.

— Делайла! Все в порядке? — взволнованно (как будто в ее гостиной не сидела истеричная девушка) Жасмин кладет мне ладонь на руку. — Может мне нужно кому-нибудь позвонить?

Например, твоей маме?