Лисы торопливо обменялись рукопожатиями с Черепахами и покинули поле. Ваймак и Эбби ждали их во внутренней зоне – тренер улыбался во весь рот, Эбби тоже сияла. Радость Ваймака еще больше подстегнула воодушевление Дэн, и она побежала к ликующим фанатам. Мэтт и Ники к ней присоединились. Ваймак не возражал, зная, что все трое моментально станут легкой мишенью для репортеров, и повел остальную команду в раздевалку. Только в фойе Нил вспомнил, что ему еще предстоит уборка.

– У вас есть тряпка? – спросил он тренера.

– Заткнись, – отрезал Ваймак. – Сейчас никаких тряпок. Мы только что выиграли.

– Со счетом восемь – пять, – напомнила Элисон, как будто Нил мог об этом забыть. Ее голос дрожал от гнева. Услышав следующие слова, Нил едва не вздрогнул: – Считай это подарком ко дню рождения от команды.

– Элисон, – мягко укорила Рене.

– Нет, постой. – Она наставила палец на Рене, предупреждая, чтобы та не вмешивалась, но взгляд ее был прикован к Нилу. – Хватит с меня того дерьма, которое сыплется на нас всю неделю, не говоря уже про весь год! Я хочу знать, как далеко зайдет это идиотское противостояние между Нилом и Рико.

– Мы поговорим об этом, – сказал Ваймак, – но только когда все соберутся. А пока приведите себя в порядок. В душ и раздевалку – опять по очереди. Сначала девушки. – Подождав, пока за ними закроется дверь, он продолжил: – Объявляю новое правило: после победы вся команда обязана радоваться, а то своим тоскливым видом вы меня раньше времени в гроб загоните.

Ваймак посмотрел на парней, но Кевин сверлил взглядом Нила, а близнецы снова взялись игнорировать друг друга. Тренер беспомощно вскинул руки и удалился. В фойе воцарилась напряженная тишина, которую прервало появление Дэн, Мэтта и Ники. Все трое еще пребывали в радостном возбуждении после победы и розданных интервью, однако общий кислый настрой мгновенно их охладил. Поколебавшись буквально секунду, Дэн молча отправилась в раздевалку. Ники подошел к Нилу и привалился к нему плечом.

– Итак, мы сделали двух соперников из трех. Победа на следующей неделе будет вишенкой на торте. – Ники многозначительно посмотрел на Кевина, словно требуя, чтобы тот вступил в разговор. – А потом – первая «мясорубка». Какие у нас шансы сыграть с кем-нибудь интересным?

– Нулевые, – кисло произнес Кевин. – Все интересные команды – в нечетной группе.

– Все, кроме нас, ты хотел сказать. – Ники сделал паузу, рассчитывая, что Кевин с ним согласится, но согласия не дождался и театрально вздохнул. – У тебя слишком предвзятое мнение. Не забывай, за кого играешь. Если в итоге нам выпадет биться против «Троянцев», советую ставить на нас.

– Я подумаю, – сказал Кевин.

«Вороны» и «Троянцы» жестко соперничали между собой, но Кевин был преданным фанатом последних. Нила это не удивляло – команда университета Южной Калифорнии считалась одной из лучших в стране. «Троянцы» славились своей спортивной честностью, и прошлой осенью именно они первыми выступили за то, чтобы «Лисы» продолжили участие в чемпионате. Такая команда, безусловно, заслуживала внимания и любви Кевина Дэя.

– Дятел, – обиделся Ники. – Вот возьму и расскажу тренеру, что Риманн нравится тебе больше.

– Расскажи, – фыркнул Кевин. – Если тренер не дурак, то сам знает, что «Троянцы» круче «Лисов». Были и будут.

– Это все твоя предвзятость, – пробормотал Ники.

Появившаяся Дэн сообщила, что девушки освободили помещение, и парни толпой направились в раздевалку. Стоя под душем, Нил долго проверял, не осталось ли под ногтями крови. Никаких следов он, разумеется, не обнаружил, но еще целую минуту ему чудился запах горелой плоти.

Как обычно, Нил переоделся последним и, выйдя, обнаружил, что вся команда ожидает его в комнате отдыха. Ваймак со скрещенными на груди руками стоял перед телевизионной тумбой, Эбби – в дверях. Нилу захотелось прошмыгнуть мимо нее и избежать неприятного разговора, однако он понимал, что просто так его не отпустят, и потому сел на диван рядом с Эндрю.

Ваймак выждал, пока он устроится, и только потом заговорил:

– Первое: о дохлом слоне в раздевалке, точнее, о дохлых птицах. Я обратился в деканат и выпросил для Эбби доступ к микроскопам в лаборатории. Мы обязаны были убедиться, что кровь не человеческая.

– Фу, гадость какая, – поежился Ники.

– Учитывая, с кем мы имеем дело, это было необходимо. – Ваймак покачал головой. – Меньше всего я хочу подвергать вас всех риску. Стадион должен быть безопасным местом, а я не сумел вас защитить. Я уже подумываю оборудовать места общего пользования видеокамерами, но пойду на это, только если все дадут добро. Если мы действительно их установим, то записи будут доступны лишь тем, кто сейчас находится в этой комнате. Я, как и вы, не желаю, чтобы посторонние совали нос в наши дела. И это плавно подводит нас ко второму вопросу, то есть к просьбе Нила обойтись без полиции. – Ваймак посмотрел каждому из Лисов в глаза. – Из уважения к нему я готов уступить, но решать не мне одному. Вы согласны на это?

– Нил, ты вправду спустишь это Морияме с рук? – спросила Дэн.

– Рико не сделал бы этого, если бы опасался, что его поймают, – ответил Нил.

– Возможно, мы не возьмем его самого, но поймаем подручных, – вставил Мэтт. – Идеальных преступников нет, все оставляют следы.

Потом заговорил Аарон, и от его язвительного упрека у Нила похолодела кровь:

– Уж тебе-то об этом хорошо известно, так, Младший? – Метнув быстрый взгляд на угрюмую физиономию Аарона, Нил приготовился к худшему. И все равно оказался не готов услышать то, что услышал. – Доказательств причастности Рико копы не найдут, – бросил Аарон, – зато могут найти тебя, верно? Все дело ведь в этом? – Он жестом показал на свое лицо, имея в виду неожиданную смену облика Нила. – Внешность, разные языки, вранье – ясно же, что ты от чего-то или кого-то скрываешься.

Это хлесткое замечание сработало как удар под дых. Из легких Нила будто разом вышибло воздух, живот вдавило в позвоночник. Тишина казалась бесконечной. Он не сомневался, что Лисы слышат стук его сердца – оно грохотало так громко, что Нил чувствовал пульсацию каждой клеточкой кожи. Казалось, под пронзительными взглядами товарищей растворяются все маски, которые он когда-либо носил.

Чтобы вновь обрести голос, ему потребовалось отчаянно напрячь волю; последние остатки сил ушли на то, чтобы выдержать ровный тон:

– Знаешь, я