Арктически-холодно, даже эдак зубовзрывательно прозвучало в трубке, заставляя Метелицу хмыкать:

— Что ж, спасибо за откровенность, больше не буду отвлекать вас, Таисия Саввовна.

Тая попрощалась и долго смотрела в экран походника, пытаясь понять, что же это сейчас было?

Метелица потер подбородок и пояснил для болеющих с утра:

— Скунсик, а тебя приревновали.

— К кому? — Тая подняла на Гордея старательно недоумевающие глаза.

— А вот это обидно, Таюшка, — он ткнул в неё пальцем.

Она не осталась в долгу:

— Гордей, скунс — это тоже обидно.

— Понял, исправлюсь. Только скунсики милые, как ты. У них умильные мордочки, они славные и беззащитные, и…

Продолжать свою оду скунсам он мог долго — Тая его оборвала:

— И мне все равно, что Зимовский о нас с тобой думает. Это только об его уровне испорченности говорит. Он вообще ведет себя как бабуин в брачный период!

— Как скажешь, эм… Э… Не скунсик. Кстати, а это вариант! — Гордей почему-то принялся принюхиваться к Тае.

Она покосилась на него, но ничего говорить не стала. Метелица не мастер слова, скунс — это обидно, как и грибочки. Только на Метелицу не тянуло обижаться — ему она могла дать сдачи. Ему она могла ответить, вернув остроту, с Зимовским так не получится, и потому его было тяжко переносить. Хотя, если так подумать, с момента ее возвращения в Змеегорск, он не сделал Тае ничего плохого, а наоборот — дважды спас задницу Метелицы. Она у него ничего так, конечно, но спасать её Зимовский был не обязан. Надо будет, как пройдет головная боль, позвонить Зимовскому и извиниться за очередное недоразумение. Или не стоит? Тая откинулась обратно на спинку стула и прикрыла глаза. Боль медленно, оставляя крючки, за которые можно в любой момент дернуть, уходила прочь.

Гордей вернулся к готовке, периодически меняя компрессы на Таином лбу на новые. Было слышно, как он что-то напевал, накрывая на стол.

Запахи перестали быть острыми, раздражающими, колыбельная стихла, и Тая смогла выпрямиться, замечая, что Гордей даже цветы в вазу поставил. Сервис, однако!

— Тая, завтрак готов. — Он сам сел за стол, первым делом накладывая в Таину тарелку салат. Себе он выбрал яичницу и хорошо прожаренное мясо — магмодам требовалось энергии в разы больше, чем обычным людям.

Тая, лениво ковыряясь вилкой в тарелке, спросила:

— Что ты обо всем думаешь?

Гордей, заметив, что свежие помидоры в компании с гренками и сыром Таю не впечатлили, поменял тарелку, подсунув яичницу, поджаренную в кусочке хлеба. Выемка для яйца была в форме сердечка. И охота некоторым с утра так заморачиваться? Тая и обычную бы съела. Или не съела, потому что тошнота еще давала о себе знать. Гордей подвинул Тае хлеб и великодушно предложил:

— Макай в желток. Тут все свои, сноба Кошкина, морщащегося от несовершенства этого мира, тут нет.

Тая вместо ответа принялась меланхолично отрывать кусочки хлеба и мять в руках.

— Гордей? И все же, что ты думаешь обо всем происходящем?

Он заглотил чуть ли не полностью свою яичницу и принялся резать мясо:

— Сложно сказать. Орудует серийник, однозначно. Очень матерый серийник — мне не удалось даже его тень засечь в твоих снах. Маг, совершенно точно. Может, только может, магмод или кто-то из нечисти. Пока даже предположить не могу. На данный момент на нем уже двенадцать эпизодов.

Тая нахмурилась:

— Тринадцать же, нет? — Она взяла чашку с кофе и принялась пить. Вот пить точно хотелось.

Гордей, мощно работая челюстями в борьбе с мясом, возразил:

— Лис из второго сна пока гипотетический, как и то, что это может быть Орлов.

Тая вмешалась:

— Вероника Орлова все отрицает.

— Видишь… Пока лиса в жертвы не вносим. Вдруг ему удалось выжить? Так что серия из дюжины эпизодов. Понять бы, что лежит в основе преступлений «колыбельщика»? Ненависть к магмодам или что-то более серьезное? С одной стороны, может, ему доставляет удовольствие водить полицию за нос, устраивая всё как несчастные случаи. Может, ему этого достаточно, а может, он что-то еще делает с магмодами. Я видел результаты вскрытий — там не прикопаться, только никто же проверял состояние их магоэнергетических каналов. Вдруг наш убийца забирает энергию магмодов?

— Зачем? — Тая пока думать была не в состоянии, только отслеживала мысли Гордея.

— Да кто бы его знал. Логика серийника сложна, а если он еще и псих, так вообще запредельна… — Он положил к себе в тарелку горку отварных овощей и принялся есть дальше.

Тая все же созрела до яичницы и желтка — принялась в него макать хлеб. Гордей хмыкнул и продолжил размышлять о «колыбельщике»:

— Сейчас магмодификации стали платными — война все же закончилась, но не сказать, чтобы плата была неподъемной. Пройти магмодификацию несложно — сейчас процедура в разы безопаснее, чем восемь или даже пять лет назад. Это проще, чем заморачиваться с убийствами.

Тая прикрыла глаза:

— А если это кто-то, кому пройти магмодификацию невозможно?

— Честь рода и прочая ерунда? — понял её мысль Гордей.

— Именно. Для старых родов признать, что магия выродилась в их потомках, смерти подобно.

Хотя Орлов перешагнул через гордость и стал магмодом. Зимовский вот… Хотя ему как раз магмодификации не нужны — он сам по себе сильный маг. Тая продолжила мысль, вернув себе тарелку с салатом — аппетит проклюнулся, стоило тошноте убраться прочь:

— Или те, для кого магмодификация невозможна.

— Женщины. — Метелица прикрыл глаза, быстро соображая: — Надо составить список родов, где магия утихла или остались после войны только женщины.

— Про первых не скажу — тут тебе виднее, Гордей, а вот вторые… Тут сразу приходят в голову Разумовские — там только дочери остались. И у Разумовского же работа по расширению магканалов, — вспомнила Тая. — Может, покопаться с их стороны? Вдруг у них утечка была про расширение магканалов — часть методики до сих пор засекречена, насколько я знаю.

Гордей поморщился:

— Сейчас в Змеегорске не только Разумовские, Таюшка. Сейчас тут почти все рода собрались под шумок визита императрицы. Как-то не нравится мне все это.

— А наш «колыбельщик», думаешь, будет проводить ритуал сейчас? Это глупо — перед визитом императрицы тут все наводнено гвардией, от полицейских и жандармов не продохнуть должно быть. Опасно. Лучше бы затаиться.

Гордей закачал головой, отвлекаясь от еды:

— Он спешит, Тая, он явно спешит — за лето десять случаев, а сейчас только