Ми Хоу не так давно был знаком с тёмным мастером, но уже точно знал, что для того нет ничего важнее, чем стремление выжить. А значит, как любому одинокому зверю, попавшему в капкан, ему будет не так страшно расстаться даже с собственной лапой, посули это хоть малую вероятность для спасения.

Однако, сейчас Гуэй был заживо погребён под десятками, а может, сотней неупокоенных, озлобленных и оголодавших душ.

…Рядом с Ми Хоу вновь возник мастер Ма.

— Да что ты пристал, словно мокрый лист?! — возмутился обезьяна, вновь уворачиваясь от атак.

К сожалению, последняя оказалась успешной.

Меч попал прямо по кончику невидимого хвоста, обрубив его.

Демон возопил от боли!

— Вор. — презрительно бросил мечник.

Возможно, если бы бой продолжился, Ми Хоу лишился не только кончика хвоста. Но, благо, внимание Ма привлекла тень, уползающая вглубь бамбуковой рощи, должно быть, в поисках новой добычи.

Сняв с пояса ещё один амулет, Ма поспешил её нагнать. Тогда Ми Хоу подбежал к другу, с ужасом замечая, что тот лежит бездыханным:

— Мастер! Мастер! — безуспешно звал он.

В теле Гуэя ещё теплилась жизнь, хотя и очень слабо, а в руке он сжимал треснувший амулет. Вероятнее всего, мастеру пришлось сломать на нём старую печать, чтобы наложить новую.

Однако, как теперь, в разгар боя, ещё и унести мастера?

— Чего замер? Беги. — еле слышно, но твёрдо приказал Гуэй. — Вот увидишь, войну я ещё выиграю.

Но Ми Хоу не послушал, а напротив, начал поднимать тяжёлое рослое тело, взваливая его себе на спину.

— Глупая обезьяна! — с раздражением и болью простонал Гуэй.

— Ты потом ещё всю жизнь расплачиваться со мной будешь. — ободряюще предупредил обезьяна.

Ми Хоу побежал. За один шаг он преодолевал десять человеческих.

Как и слепой мастер.

— Если меня не бросишь, погибнем оба. — требовал оставить себя Гуэй.

— Хочешь сказать, я зазря хвоста лишился?! — не желал сдаваться Ми Хоу.

— Вся моя сила в подвеске. Потому Ма меня не убьёт.

— Я тебе не верю! Ты сказал, что мы погибнем оба!

— Когда ты стал таким внимательным?! Оставь меня уже! — зашипел от боли Гуэй. — Если продолжишь меня волочь как мешок с редькой, я точно умру. — и попросил уже обессиленно: — Спрячь мою ци.

Перед ними возникла стена из пламени:

— На меня моим же оружием?! — чувствуя самое настоящее унижение, прокричал Ми Хоу. — Да ты знаешь, что огонь – моя стихия?!

— Если и знает, то только и добивается, чтобы ты её проявил. — напомнил Гуэй.

Ми Хоу цыкнул и сменил направление. Но опять путь преградил обогнавший их Ма. Демон остановился.

Совсем ослабевший, Гуэй покачал головой:

— Я же сказал, что один ты убежишь. — его лицо побледнело, а былая краснота мягких губ сменилась синим оттенком. Из груди тёмного мастера вырвался кашель: — Ребро сломали. Сейчас я в бо́льшей мере человек, — он старался говорить громче, скорее всего, чтобы Ма тоже слышал: — поэтому, мне нужен лекарь. Оставь, мастер вернёт меня на гору для суда. До этого времени монахи обо мне позаботятся. — вновь превозмогая боль, Гуэй слез со спины друга: — Ты уже сделал благое дело, Небесами зачтётся.

Встав в стойку, тёмный мастер взмахнул руками, напуская туман, который тут же был сдут ледяным ветром. И снова. И опять.

Последнее, что увидел убегавший Ми Хоу – как его друг упал без сил к ногам слепого мастера.

Глава 3

С какой стати этот Ма считает себя праведником?! Он же сам применяет чёрную магию! И бьёт в спину!

Ми Хоу бежал не оглядываясь. Хвост продолжало жечь. Демон чувствовал, как заклинание духа меча палило его изнутри. Поэтому, в первую очередь огненной обезьяне нужно было позаботиться о том, чтобы спасти собственный хвост, вот уже шестьдесят лет невидимо хранящий демоническую магию.

Теперь становилось понятным, почему мастер Ма оставил свои попытки его догнать… Зачем попросту тратить силы, верно?!

Так, после этого, ещё предстояло надёжно спрятать подвеску, ведь при себе демон хранить её не мог. Что будет, если голодные духи в следующий раз погребут под собой уже его? Тогда потеря кончика хвоста станет по-настоящему бессмысленной.

Впереди Ми Хоу услышал тихую мелодию флейты. Не уж-то это брат Чжи?! Демон-змей умён, а потому непременно найдёт возможность помочь.

Ми Хоу поспешил туда. И каково же было его разочарование, когда сидящим на камне под полуденным солнцем он увидел не змея, а странствующего писаря, в светлой простой одежде, и с характерной шапкой ученого. Должно быть, он остановился отдохнуть.

Рядом с совсем уж хилым юношей стоял его скромный скарб — сумка да увесистый ящик переписчика, с приделанным к нему высоким навесом, защищавшим пожитки и самого писаря от дождя и зноя. Со стороны поклажи доносился аппетитный запах жаренной лепешки.

Чем ещё был примечателен этот человек? Необычайно светлой ци! Видя его в лучах солнца, безошибочно исполняющего сложное произведение, Ми Хоу удивлялся лишь тому, как только лесные звери не пришли послушать столь дивную музыку, а птицы не принялись ему подпевать?!

Вот где можно спрятать частичку души мастера!

Разве не лучшее место то, что на виду? Светлая ци этого юноши непременно скроет затаившуюся в подвеске тёмную. Ко всему прочему, он всего-то человек, притом, ни мастеру, ни демону не знакомый, а значит, Ма даже не подумает, что нефрит следует искать здесь.

Хвост уже горел, доставляя нестерпимую боль. Ми Хоу боялся, что сто́ит ему промедлить ещё хоть мгновение, и для него самого наступит конец. А потому, после того как спрячет подвеску, он намеревался устремиться к водопадам «Трёх сестёр», где ему, демону, пятьдесят лет не убивавшему людей, помогут такие же демоны, а может, и сами Небожительницы.

Ми Хоу снял одну из лент со своей одежды и, привязав к ней нефрит, выбежал на поляну.

Не успел писарь испугаться, как демон прикоснулся к его лбу, юношу обездвижив. В следующее мгновение он уже повязал на шее писаря тяжёлое украшение, не забыв скомандовать:

— Жди здесь! Ни шагу не ступай!

И, усадив юношу спиной к камню, сотворил какое-то заклинание, а сам убежал.