Понимала, что поступаю некрасиво, но сил моих больше не было терпеть.

Распахнув дверь, подошла к служанке и выдернула из ее рук покрывало.

— Тебе помочь? — вскинула бровь, готовая самолично вытолкать ее за порог. — Или ты все же сама?

Оскалившись, она, плавно покачивая бедрами, направилась на выход:

— Сильно не зарывайся, — хмыкнула служка. — Думаешь, господин Мариус только тебя одну пьет и удовлетворяет? — хохотнув, она неспешно двинулась вперед, спустя несколько секунд скрываясь из виду.

Закрыв дверь, прижалась к ней спиной, хаотично соображая.

— Боги… в какой ад я попала? Начерта я нужна блондину, если он распускает свои клыки и не только их? Странно, — дышала размеренно, размышляя. — Все это очень странно. Нужно быть осторожнее. Чую, что-то здесь не так.

19. Ее шея к твоим услугам

Кристиан

Она ушла, а я так и продолжал стоять на месте, чувствуя легкое жжение на своей щеке.

— Ударила… — был удивлен до глубины души, не ожидая такого. — С ума сойти можно. Она меня ударила.

Коснувшись пальцами отпечатка ее ладони, кинул взгляд на стол, на котором совсем недавно девчонка стонала в голос, ерзая подо мной. Безумие спало, и я начал приходить в себя, но пусть возбуждение отступало, а разум трезвел, все равно не мог выкинуть из головы тот факт, что мне с ней было чертовски хорошо. Я никогда еще не кончал так ярко и меня это не отпускало, ведь понимание того, что случившееся между нами сложно было назвать сексом, пробуждало необузданное желание попробовать ее во всех смыслах этого слова.

Буквально на секунду, представив, как двигаюсь в этой девчонке, растягиваю собой ее узкую глубину и пронзаю плоть клыками, жажда усилилась стократно, а член снова налился кровью, вынуждая скрипнуть зубами. Такая реакция была ненормальной. Неправильной. Выводящей из себя.

«Она не моя! Серебровласая принадлежит Мариусу! — внушал себе, неспешно шагая в темноте мимо плодовых деревьев. — Я даже прикасаться к ней не должен был! Не говоря уже о том, чтобы трахать между бедер!»

Меня мучила совесть. Я корил себя за то, что позволил лишнего. Позволил то, что явно не должен был. Но как бы ни думал, как бы ни пытался установить в голове барьер, каждая попытка осыпалась пеплом. Я хотел ее. Хотел снова. Хотел долго, глубоко и резко. Брать эту девчонку везде, закрывая ладонью рот, чтобы никто не услышал столь сладких стонов.

Моя прогулка превратилась в пытку, размышления и свежий воздух не помогали.

Психанув, отправился в дом, входя в кухню. Запах человечки до сих пор ощущался в воздухе, и я невольно прикрыл глаза, вдыхая его.

Со мной происходило что-то странное. Что-то, чего я точно не желал. Никогда за собой раньше не замечал такого, чтобы возбуждение было настолько невыносимым. Я потерял себя рядом с ней, хотя… Видимо, потерял все же не до конца, раз смог удержаться от проникновения.

Последующие часы я скитался по дому, не находя места. С виду был все таким же: собранным, стойким, хладнокровным. Жаль, что этого нельзя было сказать о моем внутреннем состоянии души.

Плеснув себе виски, кинул в него два кубика льда и опустился в кресло, закидывая ноги на кофейный столик.

Глоток спиртного обжег горло, но вместо ожидаемого облегчения стало только хуже.

Так я и просидел до утра, пытаясь разобраться, что меня гложет больше: мой свинский поступок по отношению к Мариусу, желание войти в девчонку на всю глубину, выпивая поцелуем ее стон, или то, что я вообще чувствовал все это. В итоге, опустошив бутылку, откинул голову на спинку кресла и задремал.

Чьи-то пальцы касались моих коленей, поднимались выше, смещаясь к паху и накрывая твердый член… Они ласкали меня, гладили и сжимали, а потом и вовсе расстегнули ширинку, после чего головки плоти коснулся влажный язык…

— М-м-м… — вырвалось из моей груди.

Этот сон был потрясающим, ведь удовольствие мне доставляла никто иная, как игрушка брата. Девчонка стояла на коленях и бесстыдно сосала, позволяя доставать до самого горла. Не открывая глаз, подался бедрами вперед. Отбросив мысль, что серебровласая не стала бы себя так вести, я запустил пальцы в ее волосы, которые… оказались другими. Не такими мягкими и шелковистыми. В груди появилось недоброе предчувствие, и я втянул носом воздух, вместо ее чарующего аромата чувствуя приторные духи Лойи…

— Какого черта⁈ — рыкнул злобно, мгновенно открывая глаза и отпихивая пустоголовую.

Стремительно поправив на себе брюки, я заметил, как кормушка упала на задницу и мерзко облизнула губы, строя из себя саму послушность.

— Господин… — прошелестела она.

— Я звал тебя⁈ — меня трясло от ее наглости. — Разрешал прикасаться к себе⁈

— Нет, но…

— Тогда какого черта ты облизываешь меня⁈

Не понимал, почему так противно? Почему я чувствую себя замаранным? Она делала это далеко не в первый раз, для нее это вполне привычно, как и для меня, тогда почему…

— Пошла отсюда! — смотрел на нее сверху вниз, уничтожая взглядом. — И чтобы не появлялась мне на глаза, пока я сам тебя не позову! Сегодня в академию ты не едешь!

Слуха коснулось ее шмыганье носом, заставляющее стиснуть зубы.

«Может, Мариус прав? Нужно взять другую девчонку и дело с концом! Меня тошнит от одного вида Лойи, не говоря уже о ее запахе! Точно! Возьму себе другую. Уверен, она сможет отвлечь от ненужных мыслей».

— Стой! — мой властный голос заставил пускающую слезы пустышку остановиться. — Я передумал!

Нужно было видеть, как Лойя резко развернулась и кинулась ко мне, низко склоняя голову.

— Простите, господин! Я больше никогда… если вы сами… — лепетала она.

— Собирай свои вещи! — сорвалось безразличное с моих губ. — Я отпускаю тебя…

— Что? — ахнула она, отшатываясь, словно от удара. — Нет, я же… Подождите… Что я сделала не так? В чем провинилась? Я не хочу! Не хочу уходить! Пожалуйста! — зарыдала кормушка, падая передо мной на колени.

— Не поможет, — хмыкнул, вставая и проходя мимо нее. — Даю тебе на сборы ровно полчаса и не дай боги, если ты задержишься здесь хоть на минуту дольше.

Ощущая немалых размеров раздражение, я направился к себе, по пути встречая заспанного Мара.

— О, брат, — кивнул он мне. — Уже проснулся?

«Я и не ложился».

С первого этажа доносился плач, и Мариус вскинул брови, вопросительно смотря на меня.

— Что? — спросил у него. — Это Лойя ревет.

— С чего бы? — хмыкнул он. — Она ревет только тогда, когда ты ее отшиваешь… Погоди-ка, — брат выпучил глаза. — Неужто ты выпроводил девчонку?

— Да, — кивнул, подтверждая сказанное. — Решил прислушаться к твоему совету.

«А заодно и спасти нашу с тобой дружбу».

— Понятно. И правильно, — согласился Мариус. — А новую девушку выбрал?

— Нет еще, — невольно поморщился, не желая даже думать об этом, не то чтобы